Наследие Эдварда Гейна - стр. 49
– Есть, и это важно. Но прямо сейчас я этим заняться не могу. – Леон посмотрел на часы. У меня через сорок минут встреча с Анной.
– Так давай я займусь!
– Займешься, но строго по моим указаниям, как и обещал.
Ярик возмущенно фыркнул, но спорить не стал. Видимо, искалеченная рука кое-чему его научила.
– И какие же будут указания?
– Ты сидишь в офисе и ждешь моего возвращения. Не высовываешься, не прешься самостоятельно спасать мир, не открываешь дверь посторонним.
– Совсем как мама учила. Я просто сижу и ничего не делаю?
– Нет, сделать как раз придется. Я хочу, чтобы ты нашел мне всю информацию о Денисе Миртове. Кто какой, чем жил раньше, где обосновался, что у него за семья – все. Поговорим с ним, когда я вернусь. Точнее, я поговорю, а ты поедешь со мной, если захочешь, и если…
– Если что? – поторопил его Ярик.
– Если к этому моменту он еще будет жив.
Он никогда раньше такого не делал, да и сейчас не следовало бы. Но по-другому почему-то не получалось.
Обычно Дмитрий не лез в расследования. Он делал для восстановления справедливости все, что мог, как судмедэксперт. Но когда доходило до бесед со свидетелями или поиска подозреваемых… Нет, он так не умел, у Леона, при всех его недостатках, получалось куда лучше. Да и у этой сумасшедшей тоже! Они умели найти с людьми общий язык, а Дмитрий, оказавшись на чужом поле, обычно терялся и не чувствовал никакой уверенности.
Так что поначалу он был уверен, что и тут не полезет на рожон. Но это дело не отпускало его… Стоило ему закрыть глаза, как ему снова мерещились тела из парка. Дело было не в самой смерти, Дмитрий за свою карьеру видел не одну сотню трупов. Дело было… в неправильности, что ли. С этими людьми поступили чудовищно, как со скотом, использовали их, а потом закопали без могил, как мусор.
Мысль о том, что подонок, устроивший это, может остаться безнаказанным, злила его. Дмитрию казалось, что следователи занимаются не тем и не так. Даже Леон и Анна возились непонятно с чем, хотя он пытался указать им, что нужно делать!
– Мы как-нибудь сами разберемся, – только и ответил ему брат.
– Но вот же свидетельница есть, настоящая, важная!
– Не такая важная, как тебе кажется.
– Почему нельзя с ней поговорить? – настаивал Дмитрий.
– Потом поговорим, когда станет точно ясно, что ее показания важны.
– Чем раньше, чем лучше!
– Слушай, чего ты завелся? Если тебе так хочется, иди и поговори!
Вот с чего все началось. Тогда это были просто слова, которые Дмитрий и всерьез-то не воспринял. Но они не отпускали его, крутились в памяти, как комар, от которого просто не отмахнуться. Действительно, а почему бы не попробовать самому? Хотя бы в этот раз – потому что так нужно.