Наследие Чарма: Справедливость для виновных - стр. 41
– Я понял, – виновато откликнулся Натаниэль.
– Не обижайся на него… Ты не представляешь, как сильно он переживал, когда ты и Нора отправились за нерушимым камнем. Или когда вы укатили на выпускной. Такие вещи сильно тревожат его. Он уже привык к дележке на группы для патруля… Но когда что-то происходит втайне от него, он чувствует себя беспомощным. Это вызывает у него панику.
– Я и не думал, что он так тяжело переживает это, – Гринфайер младший окунулся в глубокие размышления.
– В этом нет ничего страшного, – подбодрила его Шерил. – Ему намного спокойнее, когда люди воспринимают его как клоуна. Так что не подавай вида, что ты знаешь его страшную тайну.
Ведьмочка весело подмигнула юноше и зашагала в гущу событий, оставив того один на один со своими мыслями.
– Ох, Линн, не нужно, – Феликс чувствовал себя неловко, принимая от бабушки массивный серебряный браслет своего покойного деда.
– Конечно нужно! Он всегда хотел, чтобы эта вещица перешла кому-нибудь из его потомков! Бери и даже не думай препираться!
– Спасибо… – Минтвуды обнялись, и женщина крепко поцеловала внука в щеку.
– Так, – скромно заговорила Пенелопа, забирая с комода еще один презент, – а это от Бена.
Девушка мило улыбнулась, заставив Уорда засмущаться и слегка покраснеть. Феликс мигом перевел взгляд на своего подопечного:
– Ты, что, тоже принес мне подарок? – трогательно удивился он.
– Д-да, конечно! – кивнул он, когда Леруа младшая передала предмет Минтвуду. – Правда, извини, у меня было не так много времени, чтобы что-то придумать, да и вообще, я же не так давно тебя знаю, поэтому не могу быть уверен, что тебе понравится…
Феликс уже разворачивал упаковочную бумагу, пока все остальные с сочувствием поглядывали на тараторящего паренька, который, кажется, в любой момент мог рухнуть в обморок.
– …да и художник из меня не такой чтобы «вау», хоть я и архитектор.
Колдун с челкой изумленно распахнул глаза, глядя на фоторамку, в которой был заключен его собственный портрет. Честно говоря, это был скорее набросок портрета, но он выглядел очень достойно. Нарисованный Феликс сидел на скамье, снимая с запястья наручные часы. На нем была черная борцовка, демонстрирующая во всей красе его татуировку-рукав, и спортивные штаны. Глаза были сосредоточены, и на один из них спадала его слегка взъерошенная челка.
Девушки выглядывали из-за спины Минтвуда, чтобы полюбоваться рисунком, в то время как Блуму вполне хватило собственного роста, чтобы все разглядеть, пока он все еще продолжал хлестать жидкость из бутылки. Уорд разнервничался еще сильнее и принялся поочередно поправлять очки и рубашку.