Насильник и убийца - стр. 25
Шалый закашлялся, нижняя губа у него начала кровоточить. Я отвел глаза. Помедлив, произнес:
– А по результатам анализа будем думать, как действовать дальше.
– Но если на ней следы той девчонки, тогда…
– Сперва посмотрим, что эксперт скажет.
– Ему можно верить?
– Нужно. Он в таких делах спец, – я вдруг заметил, что Шалый больше не решается называть меня на «ты», но и на «вы» пока не выходит. Что же, хоть один плюс.
– И долго ждать?
– До пяти дней. Мне как постоянному клиенту, сделают быстрее. В начале будущей недели увидим готовое.
– Только б не нашли, – мрачно произнес он. Вот странно, вроде без нажима, просто сказал, но я вдруг проникся этой фразой, посчитав ее идущей от самого сердца. Потому решил переменить тему и спросил его о содержании в карцере. Авдей рукой махнул.
– Лучше там, чем вот так снова, – он опять закашлялся, я попросил охрану привести врача. Разговор и без того короткий, подошел к концу, Шалого повели на осмотр.
Гусева пришлось дожидаться. Человек необязательный, он и до того откладывал разговор, а когда я прибыл в его квартиру, расположенную в доме напротив здания, где проживала семья Дежкиных, но только числящейся по Электродной улице, то застал только жену и ее знакомую, они собирались уходить. Супруга понятия не имела о моем визите, задержись я на пару минут, и поджидал бы свидетеля в коридоре.
Он прибыл через полчаса, если не позже, я устал смотреть на экран сотового. Спохватился, напрочь позабыв о моем визите, открыл дверь, пригласил на кухню. Предложил налить, хорошо, только чаю. Удивительно, но в субботний вечер, когда обычно собутыльники собираются похорошеть, под хмельком был один только Борщов. Видимо, частые визиты следователя нарушили их «мушкетерскую» традицию, как ее назвал сам Гусев. Я еще спросил, отчего так.
– Ну как же, три мушкетера, – тут же принялся пояснять он, подливая душистый чай из шиповника с чабрецом и подкладывая кусочки пирога, извлеченного из недр объемистого холодильника.
– Но вас четверо.
– И их четверо было, про гасконца не забудьте.
При всем разгильдяйстве Василий оказался самым обстоятельным и обаятельным из всей честной компании. Он твердо запомнил время прибытия Шалого, уверяя меня, что это случилось еще до того, как он принял на грудь первую стопку, то есть в половине пятого. Сослался на доминошника, который – и это тоже традиция, – ежепятнично раскладывал во дворе дома кости со своими товарищами, обычно, стучали они по часу-полтора, до новостей. И выходили всегда в одно время. Гусев последние полтора года перебивался случайными заработками, неудивительно, что обычаи соседей были ему столь хорошо известны. Я надавил на него, проверяя, хорошо ли он помнит события того дня. Оказалось, так себе, но главное, время может подтвердить Ефим, тот самый доминошник, который прогонял их от стола, где уже раскладывал кости, предвкушая захватывающие партии.