Наши зимы и лета, вёсны и осени. Роман о детстве - стр. 7
– Ну, как вы тут? – спрашивает она. – Опять не спали?
– Опять…
Твоя бессонница – одна из тайн, из которых соткано твоё существо. Почему ты не можешь уснуть? Ты не голоден, тебе тепло и уютно в твоей кроватке, я двигаюсь по квартире бесшумно, как кошка, но ты вздрагиваешь от чего-то, неведомого мне, и просыпаешься, проспав всего лишь минуту-другую.
И по ночам всё так же уходишь от меня… Не плачешь. Молчишь. Даже жутко становится. О чем ты думаешь в эти длинные тёмные ночи? В каких неведомых мне далях витают твои мысли? Что не даёт тебе покоя – воспоминания или предчувствия?..
В такие ночи мне кажется, что ты знаешь и пережил то, чего я не знаю и не пережила. Родной мой, заговорил бы ты скорее! Какой беспомощной невежей кажусь я себе в эти мучительные долгие ночи…
Заходил приятель. Несостоявшийся партнёр по цирку. Вернее, это я его несостоявшаяся партнёрша. Ну, что ж… прощай, девочка с зонтиком в заплатах?.. Не так просто распрощаться с тобой. Грустно и больно. Но другое – невиданное, незнакомое – утишает грусть и заглушает боль. Такая великая радость, такая чудесная загадка вошли в мою жизнь и заполнили каждый её день. Каждую минуту. Теперь уже не до игры с зонтиком в заплатах… Настало другое время: время новых забот и новых игр…
Видишь жёлтого глазастого лягушонка? Он смешно дрыгается над твоей кроваткой, повиснув в воздухе на невидимой нитке. Он парит над тобой жёлтым глазастым солнышком. «Ау, маленький пришелец!» Откликнешься? Уловишь мой сигнал?.. Откликнулся! Визжишь от восторга, ручками и ножками дрыгаешь… Спасибо жёлтому лягушонку. Вот и ещё одна ниточка между мной и тобой… А это – синяя рыба! Правда, тебе нравится? И синяя погремушка с тихим нежным звоном тоже нравится. Ты с ней не расстаешься. Я вызваниваю тебе на зелёных колокольчиках – ты отвечаешь мне голубым нежным звоном…
Вот и ещё один шажок навстречу друг другу.
Ты: от вечности – к детству. Я: к детству – от суеты взрослой жизни. К жёлтому лягушонку. К синей рыбе. К общей радости. А через общую радость – друг к другу…
Лицо твоё день ото дня всё оживлённее. Радость, любопытство, лукавство расцветают на нём, придя на смену отрешённости и скорби первого месяца. Лицо твоё постепенно наполняется детством.
Не будет у меня ни цирка, ни пантомимы. И если войду теперь в цирк – то только зрителем…
Тогда зачем так призывно звучал для меня марш Дунаевского? И почему так кружилась всегда голова от этого волшебного запаха – запаха опилок и лошадей? («Могут ли быть запахи слаще?..» – думала я.) И почему так притягивал этот красный замкнутый круг в перекрестье софитных огней?.. Почему так тянуло ступить на него, войти в его заколдованное пространство?.. Разгадаю ли я когда-нибудь истинный смысл этих призывов? Скажу ли я когда-нибудь этому манящему миру свое «люблю»? Узнаю ли радость быть услышанной?..