Наши предки - стр. 16
– Мои мучения ничто, сын мой, по сравнению с тем, что ожидает тебя в аду, если ты не опомнишься.
– Поправляйтесь поскорей, не хотел бы я, чтобы о вашей болезни прознали люди.
– Чего уж мне так о себе заботиться, замуж выходить поздно. Совесть чиста, и слава Богу. Желаю тебе того же.
– Так вы не знаете, что за вами пришел жених? Он ждет вас.
– Не к лицу тебе, сынок, увечному смолоду, издеваться над немощной старостью.
– Я не шучу. Слышите, кормилица, это ваш жених играет под окном.
Себастьяна прислушалась: где-то неподалеку от замка пел рожок прокаженного.
Назавтра Медардо послал за доктором Трелони.
– У нашей старой кормилицы на лице выступили подозрительные пятна, – сказал он доктору. – Похоже на проказу. Доктор, мы полагаемся на вашу прославленную ученость...
Трелони только кланялся.
– Это мой долг, милорд... всегда к вашим услугам, милорд... – лепетал он.
Отпущенный виконтом доктор немедленно улетучился из замка и укрылся в лесу, успев, однако, прихватить с собой бочонок «канкароне». Целую неделю о нем не было ни слуху ни духу. Когда он появился вновь, кормилицу Себастьяну уже отправили к прокаженным.
Кормилица ушла из замка вечером на закате, вся в черном, под вуалью. Она понимала, что участь ее решена: иного пути, чем в Пратофунго, у нее не было. Выйдя из своей комнаты, она прошла по обезлюдевшим коридорам и лестницам, спустилась во двор, на улицу – кругом ни души, все попрятались, никто не хотел встречаться с ней. Раздался негромкий, на двух нотах музыкальный призыв – впереди на тропинке она увидела Галатео с поднятым к небу рожком. Кормилица не спеша ступила на тропинку, прямо перед ней висел багровый шар заходящего солнца; Галатео шел далеко впереди, то и дело останавливаясь, будто для того, чтобы взглянуть на шершней, гудящих среди листвы, и выводил на рожке протяжную ноту; кормилица в последний раз смотрела на сады, на берега реки; она чувствовала за изгородями присутствие людей, которые все больше и больше отдалялись от нее, и продолжала свой путь. В полном одиночестве, если не считать бредущего далеко впереди Галатео, она добралась до Пратофунго, и ворота закрылись за ней, и поплыли вдаль звуки арф и скрипок.
Доктор Трелони сильно разочаровал меня. Он и пикнуть не посмел, когда кормилицу Себастьяну отправили в лепрозорий, а ведь ему-то было прекрасно известно, что пятна у нее на коже ничего общего с проказой не имели, – столкнувшись с такой явной трусостью, я впервые почувствовал к доктору неприязнь. К тому же он не взял меня с собой в лес, хотя опять-таки прекрасно знал, что по части малины и охоты на белок я кое-что смыслю. Отныне даже блуждающие огни потеряли для меня интерес, и я теперь бродил один, надеясь завести новых друзей.