Наши дети. Азбука семьи - стр. 9
«Бесплодна. Бесплодна».
Я шептала одно-единственное слово как приговор, уткнувшись носом в грязную стену, и плакала, плакала. Словно прощалась со своим продолжением. «Ни на что не гожусь»…
А потом целых три года целенаправленно сращивалась, сживалась с этой мыслью, чтобы она не причиняла боли, но стала частью меня. «И хорошо, что так. Лучше свобода. Взять Цветаеву. Какие поэту дети? Или Ахматову. Только боль и разлуки. Нельзя соединить детей и творчество, все равно не получится». Я заставила себя поверить в то, что это особый дар – захлебываясь чувствами, творить – писать днем и ночью, и ни за кого не быть при этом в ответе…
Этого не может быть!
Я смотрела на тонкую белую полоску, не в состоянии пошевелиться. Меня словно сковало по рукам и ногам. И только сердце бешено колотилось в горле, мешая дышать. Страх. Он обездвижил тело и одновременно рос во мне, надувался словно гигантский шар. Откуда он взялся?! Я не могла этого понять. Только в ушах стало горячо, и голова закружилась.
Постаралась дышать размеренно – вдох-выдох, вдох-выдох. Немного помогло. Вернулась, по крайней мере, способность мыслить. Сердцебиение стихло. «Это все от неожиданности, – успокаивала я себя, – оттого, что ничего подобного не могло случиться, и все-таки произошло. Просто шок. С ним надо справиться».
Я снова посмотрела на две отчетливые красные полоски на белом фоне. Страх вернулся, сердце опять заколотилось в горле как заполошное. Да что же это такое?! Пришлось возвращаться к прежнему средству: «вдох-выдох», «вдох-выдох», «вдох-выдох». Люди, которым ставят диагноз «бесплодие», счастливы, если чудом удается зачать ребенка. Годами идут к этой цели через страдания. А я? Мне сделали самый щедрый подарок! И при этом я не испытываю радости. Только страх. Чувство вины захлестнуло огромной волной.
Страх и вина. Страх и вина.
Установки и внутренние настройки будущей мамы имеют гигантское значение для ребенка. Очень важно, чтобы женщина морально и психологически была готова к материнству, не отрицала его. Шла к рождению ребенка осознанно.
«Надо бы купить еще один тест, проверить снова», – малодушная мысль промелькнула, но тут же исчезла. Денег на это все равно не было. Их не было ни на что. Только сегодня утром собирали с мужем мелочь по всему дому, шарили по сумкам и карманам, чтобы набрать на полбуханки хлеба.
Конечно, снова ругались.
Дениса раздражало, что я все время читаю, пишу или занимаюсь с учениками. Меня бесило, что он непрерывно играет в компьютер. В стране произошел дефолт: ни работы, ни денег у нас, вчерашних студентов, в итоге не оказалось. Точнее, работа была, а денег за нее не платили. Мне приходилось крутиться между учебой в аспирантуре, преподаванием в вузе, в школе и частными уроками – так хоть что-то удавалось добыть. Муж по знакомству моего отца был принят на работу в одно медленно умирающее НИИ, в котором вот уже целый год сидел без зарплаты. Мы часто ссорились – бурно, с взаимными претензиями – и делали первые неумелые попытки развестись.