Нашествие: попаданец во времена Отечественной войны 1812 года - стр. 43
— Пленных раздеть до исподнего и отпустить.
Егеря переглянулись. В своем ли уме подпрапорщик? Алексей продолжил:
— А после садитесь на лошадей и ищите полк. Полагаю, вам следует идти на Рязанскую дорогу либо Владимирскую.
Об этом Алексей помнил из истории, как и то, что, въехав в Москву, Наполеон устроился в личных покоях императора Александра в Кремле.
В начале 1812 года в Москве проживало 270 184 жителя. С объявлением сдачи Москвы осталось 6200 человек и более десяти тысяч раненых и больных русских солдат.
Город подожгли 2 сентября по приказу губернатора Москвы, графа Ростопчина. Кутузов после Бородино просил императора и Ростопчина помочь армии резервами, оружием и боеприпасами, продовольствием. Ростопчин не открыл арсеналы, чтобы вооружить ополченцев и новобранцев. В результате французам достались 156 пушек, 74 974 ружья и 7000 штуцеров, порох, ядра, свинец для пуль. Из храмов Москвы на трех сотнях подвод вывезли драгоценную утварь и иконы в Троице-Сергиеву Лавру, в Ярославль.
Огонь, раздуваемый поднявшимся сильным ветром, охватил центр города, Замоскворечье, Солянку. Пожар бушевал до 6 сентября, уничтожив центр города. Наполеон 4 сентября покинул Кремль (из-за густого дыма нечем было дышать), перебрался в Петровский путевой дворец. Он отдал приказ расстреливать поджигателей. Четыре сотни жителей — прислуга, горожане — были расстреляны. На улицах стало пустынно, валяется одежда, предметы мебели, убитые. По домам шастают грабители и мародеры, французские солдаты в поисках ценных трофеев. Трофеев набиралось не на солдатский ранец, а на телеги.
…Егеря раздели пленных. Те принялись молиться и взывать к русским. Видимо, решили, что сейчас их расстреляют. Русские же варвары. Но егеря их выгнали.
— Пошли прочь!
Пленные сначала оглядывались: не пальнут ли в спину? Отойдя на полсотни шагов, бросились бежать.
— Забирайте трофейные ружья и по коням, — приказал Алексей.
— Ты что удумал, господин подпрапорщик? Не сдаться ли неприятелю? — подозрительно процедил Селюков.
— Типун тебе на язык! Посмотрю, где неприятель.
— Лазутчиком, значит? Так и обскажем.
Егеря оседлали лошадей, выехали, долго оглядывались. Алексей стал примерять снятую с французов форму. От одного комплекта сюртук подошел, от другого — штаны. И кивер по размеру нашелся. Оружие оставил свое. Штуцер швейцарского производства, пистолет трофейный, тоже подозрений не вызовет. Вот по-французски не понимает ничего, так можно на итальянском лопотать, в армии Наполеона итальянцев было достаточно. Теперь больше следовало опасаться русских. Если ополченцы встретятся или недовольные крестьяне, забьют цепами или вилами заколют. А ежели казаки, так срубят голову на скаку.