Нашествие 1812 - стр. 22
– А, вот это лучше, гораздо лучше, чем у вас! – сказал Наполеон своей сестре. Каролина надулась.
Праздник продолжался. Императрица сменила свой наряд на греческий костюм с тюрбаном на голове и кинжалом на поясе; бриллианты покрывали ее с головы до ног. Толстая жена военного министра Кларка изображала Париж и держала в руке большой ключ. Польская патриотка Мария Валевская, родившая Наполеону сына, тоже была здесь – в скромном костюме краковской поселянки.
После ужина, который подали в голубом фойе с большими зеркалами, гости стали разъезжаться. Доступ к дворцу был разрешен только для придворных экипажей, поэтому зрителям из лож пришлось идти пешком до площади Карусели под проливным дождем, низвергавшимся с черного неба на дорогие шляпы, плащи и накидки, разливая коварные лужи под легкие туфельки.
«Сир, к нам только что поступили известия о том, что дивизия под командованием маршала Даву в ночь на 27 января захватила шведскую Померанию, продолжила свое движение, вступила в столицу герцогства и овладела островом Рюген. Король ждет от Вашего Величества объяснения причин, побудивших Вас действовать вразрез с существующими договорами».
Написав последнюю фразу, Бернадот невольно подумал о том, что король, конечно же, ничего не ждет и вряд ли даже понимает, что случилось: он совершенно впал в детство. Хотя наследный принц и объявил после возвращения двора в Стокгольм из Дроттнингхольма, что передает бразды правления его величеству Карлу XIII, по сути, его регентство продолжается. Именно Карл Юхан послал генерала Энгельбрехта в Штральзунд, требуя объяснений, но вместо ответа на его письмо Даву отправил местных шведских чиновников в гамбургскую тюрьму, заменив их французами. Черт знает что! В какие игры с ним играет Бонапарт?
«Беспричинное оскорбление, нанесенное Швеции, болезненно ощущается ее народом, а мною – вдвойне, сир, поскольку мне выпала честь защищать ее, – продолжал писать Бернадот. – Я способствовал торжеству Франции, всегда желал ей счастья и уважения, но мне никогда и в мысли не приходило пожертвовать интересами, честью и независимостью моего приемного отечества. Не завидуя Вашей славе и могуществу, сир, я не желаю считаться Вашим вассалом».
Наполеон грозил отнять Померанию еще больше года назад, и Швеции пришлось объявить войну Англии. Конечно, эта война существовала только на бумаге; Штральзунд и Рюген по-прежнему использовали для торговли (вернее, контрабанды), но Бернадот еще тогда растолковал Бонапарту, что поступить иначе значило бы обречь Швецию на голод и нищету, лишив Францию надежного союзника. Шведы оказали высокое доверие маршалу французской Империи, избрав его своим наследным принцем, и он докажет всем, что они не ошиблись в выборе.