Наше счастье украли цыгане - стр. 22

В это самое время у нашего дома остановился легковой автомобиль. «Жигули», модель не знаю, не разбираюсь. Но новенькая, блестит буквально. Заметив его, бешеная Катерина вдруг затихла, как-то смутилась даже и, насупившись, сошла с лестницы на травку.

Из машины вышел статный и симпатичный мужчина лет сорока, открытое лицо, усы, волевой взгляд, длинные рукава рубашки закатаны до локтей, интересный такой – и направился прямиком к нам.

– Здравствуйте, Никита Владимирович! – произнёс он, приблизившись, и протянул деду руку.

– Доброе утро, Саша, – ответил на рукопожатие дед.

– Здравствуй, Света, – кивнул дяденька и мне. Этак устало-доброжелательно.

Я уже просекла, кто передо мной.

– Здрасьте, – молвила язвительно.

– Ты на маму похожа, – улыбнулся он мне, но ещё более устало. – Такая же красивая.

– А на папу? – выдала я тотчас же.

– Может быть, не знаю. Домой поедем, а, Кать? – тут же переключился он на девушку.

– Да она же врёт, папа! – воскликнула Катерина. – Она же гнусная стерва, не смотри, что маленькая. Я знаю таких – они всё вокруг подчинить хотят. Они же все ради одноногого стараются, он подкупил их как-то. Вот проверь – так и будет.

Интересный мужчина, председатель колхоза Александр Геннадьевич Елизаров (верно угадала?) поморщился.

– Ну хватит! – бросил он дочери. – Ты тут ничего не докажешь, сцены устраивая. Девочка не виновата. Оставь её в покое.

– Вова не насиловал её, ты же знаешь! Он не мог!

Елизаров выразительно вздохнул – и я поняла это как выражение житейской мудрости: «Всё в этом мире возможно, доченька!» – схватил Катю за руку и потянул за собой.

– Пойдём!

Она не сопротивлялась.

Они добрались до машины, открыли двери.

– Пока, чокнутая! – крикнула я колючим Катиным глазам.

Все трое – включая деда – бросили на меня быстрые и осуждающие взгляды. Никто не произнёс ни слова.

Плеть и ярость

« – Я ищу правды, господин мэр, – ответила Мария. – Всего лишь правды – и ничего более. Вы поможете мне?

Мэр Лазарус не издал ни слова, лишь откинулся на спинку высокого, обитого тёмно-синей парчой кресла с деревянными головами псов на подлокотниках и негромко хлопнул в ладони. Тут же в комнате возникли двое быстрых слуг, молодые мулаты, которые стремительно задёрнули окна плотными тёмными шторами, зажгли на расставленных по просторной комнате подсвечниках покрытые копотью, наполовину использованные свечи, а затем, ни слова не говоря, схватили девушку и стремительно связали ей руки. Дар речи словно покинул Марию – от неожиданности она не могла произнести ни слова. Её подвели к мраморному столбу, что обнаружился в углу, заставили поднять связанные руки и закрепили их бечёвкой к крюку, торчавшему из столба.