Наша Светлость - стр. 46
Магнус не позволит делать глупости.
– Повезло, что не на лбу. – Шутить не получается.
И рука сама тянется к шее. Не трогать. Забыть. Столько всего забыть получалось, так неужели эту пакость из памяти не выкинуть? Подумаешь, еще один шрам.
– Ерунда.
– Не ерунда. – Магнуса не проведешь. – Ты и сам это знаешь. Себе нельзя врать, мальчик мой.
И еще по голове погладил, отчего вовсе тошно стало.
Не надо его жалеть!
– Я лично его искать буду, – пообещал дядя, руку убирая. – А как найду, то долго говорить станем…
Он мечтательно зажмурился, и от улыбки его, безумной, такой, которую Урфин давненько уже не видел, стало не по себе.
А если сорвется?
Тот, кто напал, – просто идиот. И потому, что напал. И потому, что живым выпустил. Ложная цель, на которую нельзя отвлекаться, как бы ни хотелось. Месть местью, но позже. Да и не нужна Урфину помощь: сам управится.
– Ты не прав, дорогой. Он не тебя обидел. Он семью обидел. Такое не спускают.
Урфин и не собирался спускать. Опыта у него, конечно, поменьше, чем у дяди, и надо как-то упущенное наверстывать, раз уж случай подвернулся.
– И если уж о семье речь, то ты когда решение примешь? – поинтересовался Магнус, разминая пальцы. Суставы похрустывали, именно из-за звука многие считали эту дядину привычку омерзительной.
– Я просто не уверен, что в этом есть смысл…
– Не уверен он. Ломаешься, как девка на сеновале, глядеть тошно. Ладно, Ушедший с тобой. Надумаешь – скажи. А сейчас закрывай глаза и вспоминай.
Вспомнить Урфин был бы рад. Он и пытался. С того самого момента, когда, проснувшись, понял, что с трудом может пошевелиться. Вот только события последних дней перемешались.
Он помнил пожар на складах. И казнь тоже, но как будто случившуюся одновременно с пожаром, хотя разум подсказывал, что между событиями прошло изрядно времени.
Какой-то бордель, явно из дешевых.
И нищего, который тянул руку. Руку помнил особенно четко – темную, с длинными желтыми когтями.
– Глаза закрой. – Дядя сел рядом.
Закрыл. Свет все равно пробивается сквозь веки, отдаваясь чередой обжигающих вспышек в голове.
– Давай с того момента, как очнулся. Подробно так. Как лежал?
– На спине.
– Точно?
– Да.
Был холод, идущий снизу. И чтобы перевернуться на бок, пришлось повозиться.
– Нехарактерная поза. – Голос дяди теперь доносился словно бы издалека. – Синяки у тебя и спереди, и сзади. Значит, когда били, ты лежал на боку. Не морщись. Это тебе за дурость, чтоб в следующий раз задницу прикрывал, когда в дерьмо лезешь. Руки и ноги чистые – защищаться не пытался. В отключке был? Наверное. Тогда потом перевернули. Убедиться, что живой?