Наша музыка. Полная история русского рока, рассказанная им самим - стр. 7
К концу 1970-х в «Високосном лете» тоже наметились разногласия, Ситковецкий тяготел к арт-року, Кельми – к более популярной музыке, у остальных тоже были свои планы.
Андрей Макаревич: А у них одновременно случился развал в «Високосном лете». Это какое-то провидение Божие, что все так произошло.
Александр Кутиков: Это я развалил…
Андрей Макаревич: Да ладно!
Александр Кутиков: После разговора с Макаром я пришел на студию, а у нас база «Високосного лета» была на студии. Я собрал Ситковецкого, Криса Кельми и Леню Лебедева, нашего звукорежиссера, который активно участвовал в жизни коллектива. И сказал:
– Ребята, вы меня извините, но, наверное, мы с Валерой уйдем. Давайте, там, обозначим, какой-то срок доиграем вместе, чтобы не было каких-то, так сказать, напряжений между нами. А вы за это время, пока мы будем доигрывать сезон, найдете себе новых людей.
Так и вышло. Вот мы сидели за столом в студии, за зеленым сукном, друг напротив друга. Ну, и потом делили имущество, нажитое долгими годами совместной работы, потому что…
Андрей Макаревич: В виде двух микрофонов, басовой колонки…
Александр Кутиков: Не, ну у «Високосного лета» тогда уже аппаратура была серьезная. Дело в том, что мы же деньги практически не забирали, мы все деньги, которые зарабатывали, или бо́льшую часть денег… то же самое и в «Машине» было, мы тратили на оборудование, то есть мы все деньги вкладывали в сцену…
Андрей Макаревич: В аппарат.
Александр Кутиков: В аппарат, в сцену, в костюмы, во всякую гитарную глупость и так далее. А Валерку мы уговорили вдвоем с Макаром, в Парке культуры имени Горького.
Андрей Макаревич: За кружкой пива.
Александр Кутиков: За кружкой пива, за гигантскими креветками в баре «Пльзень». Вот, там мы ему все обрисовали. И Валера сказал:
– Ну, ты же не сделаешь мне хуже? (Смех.)
Я говорю:
– Да нет, Валера! Нет!
Хуже Ефремову не стало – как он пришел в «Машину» в конце 1970-х, так и остался в ее рядах. Себя в новой группе он показал сразу – именно ему принадлежит классическое решение «Синей птицы». Песня пробовалась на репетициях уже несколько лет – но звучание ее почему-то все время выходило слегка кабацким. Но пришел Ефремов, предложил другой, латиноамериканский рисунок барабанов – и все моментально склеилось… А так и по жизни, и по манере игры он человек очень сдержанный, больше всего любит дайвинг в Красном море и обладает самым фундаментальным образованием среди всех «машинистов».
Андрей Макаревич: Он закончил химфак МГУ, и он работал химиком. Собственно, почему встреча произошла в «Пльзене»? Потому что у него там неподалеку находился институт. Он пешком туда ходил.