Наш пустой мир - стр. 1
Никто не хочет и думать о том,
пока, пока Титаник плывёт
(В. Бутусов "Титаник")
Мир опустел. И это была не метафора ускользающего в сон сознания. Я шла по улице, и шум шагов отдавался в голове, вызывая мигрень. Ветер легко касался меня, а тишина вокруг сгустилась туманным облаком, защищая от возможных врагов. Неживых. Зомби. Или как называл их Артур, альтернативно живых. Правда, три года назад всё это казалось или идиотской шуткой, или гигантской газетной уткой, которая пролезла в один миг во все издания – и бумажные, и электронные. Причём, не вызвала ожидаемой паники, а только всех развеселила. Появились забавные статьи, демотиваторы и многое другое. Множество популярных блогеров тогда изощрялись как могли. Официальная же пресса поначалу отмалчивалась. Кроме типично «жёлтых» изданий, которые издавна писали про НЛО и параллельные миры. Но кто им верил, кроме узкого круга ограниченных людей?
Мы с Артуром тогда только начали жить вместе, и когда он, задыхаясь от смеха, скинул наушники и повернулся ко мне от компьютера, я заранее улыбнулась, так как всегда была безумно счастлива в те моменты, когда мой парень менял бескрайний мир Интернета на мою скромную персону.
"Ты не представляешь, что я прочёл. Только посмотри сюда!" – он ткнул пальцем в экран, в открытый вордовский документ. "Я нарочно скопировал, чтобы сохранить на память этот апофеоз человеческой глупости. Конечно, наши сетевые журналисты и не на такой бред способны, но это, по крайней мере, смешно".
Эта статья, которая показалась нам очередной газетной уткой из серии: "На могиле Абдулова двадцать свидетелей видели сияющие огоньки. "Встаёт ли Ленин по ночам, и чем это вызвано? Нужно ли похоронить ходячий труп?"", изрядно нас развеселила.
В этот вечер я принесла ещё чаю, устроилась поуютнее на кресле, пододвинув его почти вплотную к креслу любимого и, прижавшись к его плечу, хохотала как безумная, едва не оглушая его. Хотя, разве можно оглушить того, кто слушал рок на полной громкости в наушниках?
Каждая буква этой статьи снова и снова всплывает в моей голове, пока я иду, крадучись, по совершенно пустой улице. Но я помню, всегда помню о зомби, об этих проклятых "альтернативно живых", которые могут скрываться где угодно, выскочить из любого угла и попытаться тебя сожрать с воем оголодавшего волка. Жалобным и диким одновременно, но жалость исчезает очень быстро, когда ты вспоминаешь о трупах, которые тоже могут валяться повсюду, словно опавшие осенние листья. Мёртвые тела, смерть – уже привычные элементы современной реальности. Человек, как говорят, ко всему привыкает, и я уже почти забыла о том, что когда-то жила в мире, в котором не было этого кошмара. Это мне иногда напоминало о том мире, в котором ещё не было мобильных телефонов, Интернета и возможности почти свободно путешествовать по миру (если не считать проблем с визой). То время ведь тоже было реальным, а сейчас в это с трудом верится.
В одной руке я сжимаю увесистую палку, которую за три года путешествий успела обрезать и сделать вполне удобной для применения. Этой палкой было очень удобно отбиваться от зомби – можно было и отталкивать их, и разбивать их гнилые черепушки.
За очередным поворотом меня поджидала приятная неожиданность: на серой стене очередной заброшенной высотки меня встретила надпись: "Убежище!", написанная на русском, английском, и как я поняла, даже на японском (или китайском?). От надписи вела стрелка, нарисованная голубой краской, к двери бокового выхода. Выщербленные ступеньки, ведущие к бронированной двери, и застеклённый балкон с целыми, хоть и грязными окнами, внушили ощущение долгожданного уюта.
Я вспомнила, что раньше такие вот выходы создавались для фирм, открытых прямо в жилых домах на первых этажах.
К счастью, мне не пришлось выбивать дверь. Ключ висел на гвоздике прямо возле бронированной двери с исцарапанной кожаной обивкой.
Казалось бы – сплошное палево, но у зомби никогда бы не хватило мозгов понять, что тут написано, даже если они не были иностранцами. И ключами пользоваться они тоже не умели. Хотя двери выбивать могли, особенно, если тварей собиралось много. Но эта дверь казалась незыблемой и прочной, словно скала.