Наш адрес – Советский Союз - стр. 26
О девушке с соседней улицы теперь уже речь для него не шла. Он учился заочно в Московской ветеринарной академии, работал в местной ветлечебнице и… искал свою – если не Марлен Дитрих, то Людмилу Целиковскую. Догадываюсь об этом по тому, что на давних фотографиях середины пятидесятых рядом с моим красавцем-отцом прислоняются к его плечу какие-то пергидролевые блондинки с перманентом.
Молодая докторша, так выделявшаяся в тогдашней Бухаре своей непохожестью на местных женщин, выросла в Кисловодске. Тогда там жило много армян. «Дождик, дождик, перестань, я поеду в Эривань – Богу молиться, Христу поклониться!..» – до сих пор, когда за окном дождь, всплывает в памяти эта слышанная от мамы детская считалочка давних кисловодских времен.
Но Кисловодск – это уже ее отрочество. А детство – Краснодар, в котором тогда, в начале 1930-х, все дышало совсем еще недавним Екатеринодаром и в самом центре города, на перекрестке улиц Екатерининской и Красной, стояло затейливо-изящным пирожным прекрасное здание гостиницы «Европейская». Которая в то время принадлежала маминому отцу, моему дедушке.
В этой лучшей, наряду с «Московской», гостинице города останавливались множество заезжих знаменитостей. Не удивительно, что маленькая Жанна бывала на самых блестящих гастрольных концертах и спектаклях, видела на сцене Утёсова, знаменитую красавицу-актрису Тамару Якобсон, слушала оркестры Виктора Кнушевицкого и Александра Цфасмана. Каждое воскресенье родители водили ее в городскую филармонию (которую тогда чаще называли Курзалом) – приобщать к классической музыке. Русский язык в ее классе преподавала бывшая петербургская дама, когда-то – подруга Игоря Северянина. А дома – многочасовые гаммы на фортепиано, щебет обшивавшей мою бабушку «тонной» модистки мадам Альмы: «Оу, нет, не газглаживайте эта обогочка, пусть как хочет, падает!»
Несколько лет назад я впервые побывала в Краснодаре. И благодаря беззаветному его рыцарю, историку и архивисту Андрею Ступаченко увидела, наконец, подержала в руках фотографии гостиницы «Европейская» – не нынешнего отеля «Европа», а той, давно снесенной. И услышала от Андрея: «Так вы – из тех самых Арутюновых?»
Но «вегетарианские» времена подходили к концу. Любимое детище Иосифа Захаровича Арутюнова, маленький островок Европы во все больше «краснеющем» Краснодаре, было национализировано. А прежнему владельцу отеля, к тому же с женой «из бывших», среди братьев которой были царские офицеры, грозило и кое-что похуже. И дедушка мой решается оставить все и перевезти свою маленькую семью в Кисловодск, где жили его родные.