Наряд, сука, – дело святое! - стр. 35
Когда люди говорят, что в милиции работает половина придурков, они даже не догадываются, что вторая половина этого братства дебилов скрывается в прокуратуре. И вот как раз Коля Рылов является ярчайшим тому подтверждением. Уж на что я считаю себя человеком, повидавшим всякого, но увиденное потрясло даже мое изувеченное жизнью воображение. Вместо того чтобы отправить изъятую голову, как положено, в морг для вскрытия, этот изувер-следователь притащил её сюда, и сейчас задержанный с ножовкой в одной руке и отрезанной головой в другой демонстрирует этому извращенцу, как он расчленял труп.
– Да ты просто воплощение зла какое-то! – только и сумел сказать я, глядя на эту далеко не идиллическую картину.
Прикрыв дверь, я отправляюсь к себе в кабинет. Но не успеваю стянуть и одного ботинка с ноги, как раздаётся телефонный звонок.
– Говорит Москва! Точное московское время – хрен вам, а не спокойной ночи! Михалыч, надеюсь, ты не спишь? – Слышу в трубке голос Семёна.
– Семён! Утром Палыч убеждал меня, что сегодня не пятница, тринадцатое.
– И он был прав! Сегодня пятница, восемнадцатое. Ладно, не серчай. Сам понимаешь, я бы тебя ни за что не поднял, но не могу отправить следователя одну в больницу «Скорой помощи», а дело там плёвое. Короче, встретились два барана: один с намерением завладеть чужим имуществом, другой – полный решимости воспрепятствовать ему и остаться при своих. В общем, оба в больничке. Сгоняйте, разберитесь по-быстрому.
– Семён, как, на твой взгляд, в жизни есть справедливость?
– Уверен, нет, но если ты против, я с Машкой отправлю Кузьмина. Он к ней весь день клинья подбивает и свои косые поросячьи глазки строит. Я просто подумал, что «кто дэвушка кормил, тот её и танцевать будет».
– Ладно-ладно, попрошу без скабрезных намёков. Уже еду.
– Я был уверен, что ты всегда готов почти бескорыстно послужить на благо родины, – говорит Семён.
– Брат! Да как ты вообще в этом мог сомневаться! Мне за тебя почти стыдно!
В этот час в дежурке тихо. Где-то далеко, в задней комнате как сверчок стрекочет телетайп. Из приёмника на пульте дежурного тихонько напевает Боярский о том, что «всё пройдёт: и печаль, и радость». Прапорщик, помощник дежурного, кормит сметаной из блюдца местную достопримечательность – кота Ментозавра. Сегодня свою пайку кот лопает вполне заслуженно. Ментозавр прошел курс реабилитации за то, что наконец-то задушил в оружейной комнате мышь, которая давеча до полусмерти напугала проверяющего из ГУВД, пересчитывавшего оружие, за что начальник РУВД дал команду «гнать этого дармоеда в три шеи», не проверяющего, конечно, а кота.