Нарочно не придумаешь! - стр. 9

– Чтоб ты умер! Чтоб ты умер!

– Кабысдох, до мене! – крикнул Сашка и кинулся к Кабысдоху.

Кабысдох, услышав голос хозяина приободрился, и снова предпринял попытку достать из будки Любовь Николаевну. На этот раз ему удалось вцепиться в рукав её оранжевого плаща. Рыча и упираясь всеми четырьмя лапами, Кабысдох начал вытаскивать оккупантшу из своего законного жилища.

Сашка, увидев оранжевый рукав, показавшийся из будки, похолодел от ужаса. Его коротко стриженные белые волосы зашевелились на голове. Он в один прыжок подскочил к Кабысдоху, оседлал его, и стал тянуть собаку за уши.

– Кабысдох, фу! Кабысдох, до мене! Кабысдох, видпусти, чёртова псина!

Кабысдох задыхался под тяжестью Сашки, оранжевый рукав забился ему в глотку, так что его рычание постепенно превратилось в скулёж. В этот момент что-то большое и сильное схватило Сашку поперёк туловища, отшвырнуло в сторону. Кабысдоху достался сильнейший пинок под рёбра, и он откатился к кустам, всё ещё сжимая в челюстях оранжевый клаптик.

Сашка приподнялся на локтях и увидел, как отец поднатужившись сорвал с будки крышу. В будке, уткнувшись лицом в колени, сидела до смерти перепуганная Любовь Николаевна. Сквозь её всхлипы слышалось безумное бормотание:

– Чтоб ты умер! Чтоб ты умер!

Володя если и удивился, обнаружив в будке Кабысдоха Любовь Николаевну, никак удивление своё не проявил.

– Пойдёмте в дом, – произнёс он слегка подрагивающим голосом по-русски, – Сашка, бижи, став самовар!

Сашка стрелой помчался к дому, отряхивая по дороге штаны и потирая ободранные локти. Володя тем временем помог Любови Николаевне выбраться из будки, и всё бормотал: «Простите, ради Бога!». А она всё повторяла: «Чтоб ты умер!»

В доме Любови Николаевне предоставили умывальник, Сашка сноровисто накрыл на стол, стараясь не приближаться к отцу. Но Володя, казалось, не обращал на сына внимание. Он только расхаживал по кухне туда-сюда, ожидая, когда войдёт Любовь Николаевна.