Наречённая ветра. Книга вторая - стр. 6
– А как же люди, природа? Как же ты сам, в конце концов? Ты же здесь, как в клетке!
Инослейв подивился тому, насколько хорошо Эви изучила его. Однако он не собирался с ней соглашаться и менять принятое решение.
– Здесь не клетка, а мой дом, Эвинол. К тому же здесь ты. Наконец-то нам не придется расставаться. Разве это плохо?
Она не отвечала, глядя на него из-под упавших на лицо волос. Несложно догадаться, о чем она думает. О своих драгоценных подданных и землях. Забавно, они оба считают Илирию своими владениями. Только Инослейв считает, что Илирия существует для него, а Эвинол, что она – для Илирии. Вот и сейчас вместо того, чтобы радоваться защите и обществу ветра, тревожится, как же там ее бедные людишки.
– Как знаешь, – наконец сказала она, удивив его тем, что не стала спорить.
– Вот и славно, – бодро ответил Инослейв. – У нас впереди целый день вместе. Чем займемся?
– Для начала позавтракаем.
Эвинол отправилась вниз, к большому очагу, – заваривать свой любимый ягодный чай. Ветер тем временем заглянул в комнату, назначенную кухней, прихватив хлеба, масла, сыра и варенья. Завтракали они на одном из башенных балконов. Точнее, завтракала Эви, а ветер сидел рядом, любуясь ею.
Начавшийся так уютно и по-домашнему день продолжался в том же духе. Эви учила Инослейва рисовать руками, что оказалось куда сложнее, чем гонять облака по небу. Затем Эвинол потащила его в разбитый ею садик, где она сажала принесенные ветром растения и семена. Гордое божество унизили, заставив копать землю для посадки тюльпанов и клубники.
– Ты, должно быть, задалась целью сделать мое пребывание здесь невыносимым, моя принцесса, – притворно ворчал он.
– Разумеется, – ответила она с полной серьезностью, вываливая в полы его плаща горсть тюльпановых луковиц.
Наскучившись садоводством, Инослейв просто закинул Эвинол на плечо и устремился с ней к небу. До самого вечера они носились среди облаков, и счастливый восторженный смех Эви наполнял сердце ветра радостью и светом. Он поймал себя на том, что вовсю наслаждается вынужденным заточением. Эвинол, похоже, тоже все устраивало: за день она ни разу не заикнулась о своих дорогих подданных, оставшихся без ветра.
К ночи они развели костер, пекли поздние яблоки над огнем, а потом прыгали, точнее, перелетали через пламя. Затем Эви взяла скрипку и заиграла страстную, дикую мелодию. Костер словно танцевал в такт музыке, резкие всполохи рыжих огненных лент на фоне черного осеннего неба завораживали. Эвинол сама кружилась, не выпуская скрипку из рук и не сбиваясь ни в одном такте. Она была великолепна!