Написано кровью моего сердца - стр. 85
– Вообще-то, – задумчиво протянула она, – ты меня замуж не звал.
– Разве?! – поразился он. – Ты уверена?
– Я бы обязательно запомнила. Не звал. Были кое-какие намеки, но предложение так и не прозвучало.
– Что ж… Ясно. – Лицо у него вспыхнуло. – Я… но ты… ты же… – Может, она и права. Но она ведь говорила… или нет? – Ты ведь говорила, что любишь меня?
У Рэйчел едва дрогнули губы. Глаза так и вовсе заискрились весельем.
– Я выразилась не столь прямо. Но да, об этом я говорила. По крайней мере, намекала.
– О! Тогда ладно. – Йен приободрился. – Значит, любишь.
Он обнял ее здоровой рукой и жарко прильнул к губам. Рэйчел, слегка задыхаясь и комкая его рубашку на груди, ответила на поцелуй, потом все-таки отстранилась.
Губы у нее припухли, кожа, исцарапанная бородой, порозовела.
– Давай… – проговорила она и сглотнула, убирая руку с его груди. – Давай сперва ты расскажешь о своем прошлом браке? Кем была… та твоя жена и что с ней стало?
Йен неохотно выпустил ее из объятий, но взамен взял за руку. Та теплой живой птичкой мягко легла ему в ладонь.
– Ее зовут Вакьотейеснонха, – сказал он, ощущая обычную перемену: словно стиралась грань между Йеном – могавком и Йеном – белым человеком, и он опять не знал, где же его место. – Это значит «искусные руки». – Он откашлялся. – Я называл ее Эмили. Почти всегда.
Ладошка Рэйчел чуть заметно дрогнула.
– Зовут? Ты сказал «зовут»? Выходит, она жива?!
– В прошлом году была жива, – ответил он, с трудом заставляя себя разжать пальцы на ее руке. Рэйчел отняла ладонь и зажала между коленями, с усилием сглотнув, – он видел, как дернулся бугорок на шее.
– Хорошо, – сказала она, и голос почти не дрогнул. – Расскажи о ней.
Он снова глубоко вздохнул, пытаясь понять, как это лучше сделать. Однако, ничего не придумав, просто спросил:
– Рэйчел, ты точно хочешь о ней знать? Или всего лишь хочешь услышать, как сильно я любил ее… и вдруг люблю до сих пор?
– Давай с этого и начнем. Ты ее любил?
– Да, – признался он беспомощно, потому что не мог ей солгать.
Ролло, ощутив, что в его маленькой стае не все ладно, подошел ближе к Рэйчел, сел у ее ног, недвусмысленно обозначив свои предпочтения, и устремил на Йена взгляд волчьих желтых глаз, отчего-то удивительно похожих на взор самой Рэйчел.
Та только подняла бровь еще выше.
– Она… она тогда стала единственной моей отрадой! – вдруг выпалил он. – Мне пришлось остаться без семьи и стать могавком.
– Пришлось… Как это? – Рэйчел, совершенно сбитая с толку, беспомощно уставилась на его татуировки. – Ты что, стал жить с индейцами не по своей воле? Почему?!