Написано кровью моего сердца - стр. 133
Ручей и впрямь оказался на диво прекрасен: берега обрамляли ивы и белые березы, отбрасывающие густую тень на заросли настурции, азалии и сочно-зеленого кресса. Я почти воочию чувствовала, как выравнивается у меня артериальное давление, пока мы с Сисси, прогуливаясь, болтали о всяческих пустяках.
– Вы не будете против, если я спрошу о квакерах? Одного моего коллегу, тоже квакера, изгнали из собрания, и его сестру заодно, потому что он, будучи хирургом, вступил в ряды Континентальной армии. Вы говорили об отце… Мне вот стало интересно: а это вообще имеет значение? Жить вне общины?
– А! – Она неожиданно рассмеялась. – Думаю, это зависит от человека – что для него значит быть квакером. Возьмем моего отца, к примеру: его исключили за отказ признавать божественную сущность Иисуса Христа, однако он все равно ходил на собрания. Для него ничего не изменилось.
– О. – Звучит обнадеживающе. – А если… если дело касается женитьбы? Обязательно ли быть в какой-нибудь общине, чтобы заключить брак?
Она задумалась.
– Допустим, если женятся два квакера… то не нужен ни священник, ни какие-то сложные обряды. Брак у нас не является таинством. Но его, как вы наверняка знаете, обязательно надо заключать перед свидетелями – другими квакерами, – добавила она, озадаченно хмурясь. – А это будет непросто, если одного, или даже обоих, изгнали.
– До чего же интересно… спасибо!
Я задумалась, как это скажется на Дензиле и Доротее… и, если уж на то пошло, на Рэйчел и Йене.
– А могут ли квакеры заключать брак с… э-э-э… не квакером?
– Да, конечно. Хотя, думаю, в итоге община изгонит обоих, – с сомнением добавила Сисси. – Правда, в исключительных обстоятельствах возможно все. Думаю, решают в таких случаях старейшины.
Не хватало нам еще «исключительных обстоятельств». Впрочем, я все равно поблагодарила Сисси и продолжила разговор о растениях.
Она была права: стрелолиста и впрямь оказалась уйма! В ответ на мое изумление мисс Бертрам радостно улыбнулась и оставила меня в одиночестве, заверив напоследок, что я могу взять, если пожелаю, еще и лотос, и даже корневища тростникового аира.
– И свежий кресс, конечно же, – бросила она уже через плечо, махнув рукой на островки густой зелени. – Все, что пожелаете!
Она предусмотрительно захватила для меня мешковину, и я бережно, стараясь ничего не раздавить, расстелила ее на земле и встала коленями, подбирая, как могла, юбки. Над водой дул слабый ветерок, и я облегченно вздохнула, радуясь и неожиданной прохладе, и долгожданному уединению. Компания растений всегда меня успокаивала, и после суматохи последних дней (когда приходилось пусть не общаться, но, по крайней мере, терпеть присутствие других людей, которых все время надо убеждать, упрекать, направлять, запугивать, обманывать и гонять…) внезапная тишина, нарушаемая лишь шорохом листьев и журчанием реки, бальзамом проливалась на душу.