Наоми - стр. 31

Когда дверь за моею спиною захлопнулась, я как-то пропустила промежуточный период блуждания до нового мира и сразу очутилась спящей среди разнотравья обычного деревенского луга.

Тишина, разбавленная только жужжанием пчёл, была мне прежде знакома. Тот же самый звук, когда я, спрятавшись от родителей, сидела в цветочной клумбе за нашей часовней, как колыбельная ласкал мне душу и сердце, и на мгновение я даже позволила себе подумать, что мои страдания кончены, и я наконец-то вернулась домой, как чей-то ласковый, но чужой голос позвал меня новым для меня именем.

– Джек, ну где же ты? – голос усиливался, что значило только одно: объект звучания приближается. – Вот ты где! Ужин уже готов, может, составишь старушке-матери компанию?

Я открываю глаза и вижу перед собой милое истёртое временем лицо, которое буквально светится нежностью и любовью ко мне.

– Конечно, мама, можешь накрывать на стол, а я сейчас подойду, – говорю я как можно нежнее, чтобы выкроить время для осмотра нового я.

– Не задерживайся! Я хочу накормить тебя свеженьким ещё не остывшим ужином, как тогда, когда ты был ещё маленьким, – произносит она и спешно удаляется с луга.

Когда силуэт полностью исчезает из виду, я сажусь лицом к уходящему за горизонт солнцу, чтобы ещё раз насладиться окрашенным золотисто-пурпурными красками летним пейзажем, пытаясь при этом упорядочить свои новые воспоминания обо мне. Пока в голове лишь загустевшая каша прихожу к выводу, что здесь мне нравится больше всего, если учитывать мои скромные путешествия по чужим жизням. Яркое вечернее солнце, малиновый закат и сочная луговая зелень, разбавленная яркими пятнами синевы васильков и стыдливых огненных маков, как бальзам успокаивают мою заблудшую душу, приводя наконец-то все мысли в порядок.

Я – Джек Миллер, единственный сын этой скромной заботливой женщины, которая родила меня для себя, когда ей было уже прилично за сорок. Сейчас мне где-то за тридцать, я живу в городе далеко от этого места. Эта хрупкая снаружи, но сильная внутри женщина работала не покладая рук и выучила меня в приличном университете, чем позволила мне занять выгодную жизненную позицию в виде должности начальника отдела одной довольно престижной фирмы. Осознавая с каждой минутой всё, что эта женщина сделала для меня за всю свою жизнь, я пропитываюсь любовью к ней буквально от самых пяток, но чувство горести за то, что собственную родную Мать я, мягко говоря, недолюбливала, хотя она делала для меня так много, о значимости и величине поступков которых эта милая старушка даже и догадаться не сможет, заставляет скупые мужские слёзы покатиться из глаз. Я с тяжёлым сердцем заставляю себя встать с поляны, чтобы наконец-то начать своё перемещение к небольшим двенадцати домикам, стоящим почти у самой реки, с одной только мыслью: поскорее вернуться домой, чтобы хотя бы суметь сказать Маме простое человеческое спасибо, но боюсь, что человеческого для неё будет уже недостаточно.