Наместник ночи - стр. 47

Франциск развернулся и, спотыкаясь, бросился к мельнице.

Толкнув входную дверь, мальчик заскочил в пугающий мрак и побрел на ощупь. Времени зажигать свечу не было, а до полуночи оставались считаные минуты. Он слишком замешкался, сначала выбираясь из дома, затем препираясь с Филиппом…

Здесь пахло еще острее, чем прежде. От дождя преющие балки и доски разбухли, и теперь источали неприятный запах водорослей и плесени. В животе всколыхнулся и заворочался страх, но даже на это Францу было плевать. Сердце билось как обезумевшее. Страх приглушало особенное, ни с чем не сравнимое чувство, какое бывает у маленьких детей рождественским утром, когда они крадутся к елке и, вглядываясь в полумрак под ветвями, вдруг замечают волшебный отблеск на лентах и видят подарки, оставленные самим Сантой…

Сквозь дыры в крыше просачивались лунные лучи, кое-где на пол мельницы падали круги света, и Франциск старался держаться ближе к этим серебристым пятнам: сейчас, ночью, тут было слишком темно и страшно. За спиной скрипнула входная дверь, но Франц не обернулся.

Потому что увидел, как из скважины той самой двери в дальнем углу струится серебристо-белый свет!

Франциск бросился к ней, рывком стащил с шеи ключ. Он чувствует это, чувствует! Дверь откроется сегодня! Его захлестнуло волнение и счастье, дрожащими руками он поднес ключ к скважине…

– Франц!

Позади стоял Филипп, и его лицо в лунном свете казалось совсем белым. Едва переводя дыхание, он глядел на брата потемневшими от тревоги глазами. Но Франциска уже было не остановить. Он бросил безумный взгляд на близнеца и схватился за дверную ручку.

– Видишь?

Голос был хриплым и дрожащим, но в нем слышалось и ликование – неистовое, безудержное счастье. Филипп уставился на замочную скважину, из которой лился серебряный свет, и даже рот приоткрыл от удивления.

Наверное, сейчас на деревенской площади пробили часы. Франциск даже не представлял, что сможет различить их бой с такого расстояния. Тоже волшебство? Ведь часы так далеко, а он все же услышал мелодичный и переливчатый «бим-бом», летящий по ночному воздуху.

Полночь.

Часы били полночь.

Франц решительно вставил ключ в скважину и повернул его (на этот раз повернул!), выпалив:

– Кризалис!

Замок щелкнул, Франц нажал на ручку, и дверь медленно отворилась.

За ней оказалось вовсе не помещение для зерна. И не лестница. И даже не какая-нибудь подсобка.

Там высился серебряный лес.

Очарованный зрелищем, мальчик смотрел и не мог насмотреться. По ту сторону двери открылась холмистая опушка, а чуть дальше начинался темный загадочный лес, переливающийся серебром, и Франц даже видел тоненькую, будто волос единорога, тропинку. Она вела от самого порога дальше и дальше, между древесных стволов, которые росли так криво, будто застыли в танце.