Намек. Архивный шифр - стр. 18
– Поверить не могу! Это настоящий мрамор! Иди сюда, пощупай!
Николай провёл ладонью по холодному гладкому камню.
– А теперь сюда иди!
На вид то же самое, те же разводы, но поверхность была теплее и немного шершавилась под пальцами.
– Тут четыре колонны облицованы настоящим мрамором, остальные искусно покрашены, имитация, – пояснил господин Извольский для своего терпеливого спутника, а затем пробормотал себе под нос: – Теперь ясно, отчего отделка по смете была такой дорогой!.. Ну, идём в мансарду!
Мансарда разделялась на несколько помещений. Кое-что измерили и записали. Особенно привлекла господина Извольского небольшая – всего в три десятка квадратных аршин – комнатка со слуховым окном. Её и измерили тщательно, и поскоблили стены, даже потолок в поисках следов старых обоев. Посередине потолка нашли под слоем белил остатки узора, нанесённого золотой и серебряной красками. Но полностью открыть его не удалось: сыпался вместе с позднейшими наслоениями.
После мансарды Алексей Кондратьевич решил вернуться в залу с мраморными колоннами. Здесь он пропел нечто нечленораздельно-торжественное и послушал, как отдаётся звук. Подошёл к окнам, чтобы внимательно осмотреть рамы. Пробормотал:
– Нет, звука не задержат. Будет снаружи слышно. Но сад… До запрета не имели нужды скрываться…
Снова Алексей Кондратьевич пел и заставил Николая слушать, звонок или глух выходит звук. Стал простукивать стены и отмечать карандашом, где стук получался звонок. Для ускорения работы выдал Николаю второй карандаш и велел делать то же самое у другой стены. Затем Николай его подсаживал, а он простукивал, куда мог дотянуться.
– Устал? – спросил Алексей Кондратьевич, заметив, что помощник дышит тяжело и прерывисто.
– Ничего, – с натугой ответил Николай, думая только о том, как бы не грохнуться и не уронить нанимателя.
– Давай поменяемся, – внезапно предложил господин Извольский. – Теперь я подсажу тебя.
Он сейчас стоял прямо напротив своего помощника и сверху вниз спокойно смотрел тому в лицо.
– Держи. – Он протянул Николаю карандаш.
От удивления Николай не сразу нашёлся как реагировать.
– Думаешь, не удержу? – спросил Алексей Кондратьевич, и в его собственном голосе прозвучало сомнение. – Ладно. Передохни пока, а я зарисую, что есть.
Николай отошёл к наружной стене и сел под окном прямо на пол – отдышаться: слабость накатила. После долгой зимней хвори каждый раз у него теперь такая ерунда при тяжёлой работе. Хоть не берись. А как не браться? Скорее бы прошло!
– Всё, Николай, больше не надо простукивать. И так ясно! – воскликнул господин Извольский.