Нам нельзя - стр. 40
— Не зарекайся, Ник. Жизнь действительно сложная и абсолютно непредсказуемая штука.
Глеб опускает ладонь на мою ногу и слегка сжимает, заставив сотню мурашек расползтись по телу. Один только жест… Одно его касание творит с моим телом такое, что я сама себе удивляюсь.
Как он и обещал, мы успеваем — в запасе ещё десять минут времени. Я прошу Воронцова остановить автомобиль у соседнего подъезда, где не горят фонари, чтобы, если родители будут возвращаться домой, нас не заметили. Мне очень-очень страшно, если отец обо всём узнает. Будет грандиозный скандал! Он точно запрёт меня дома и посадит под домашний арест, потому что на замену перспективному мальчику Роме я нашла совершенно не подходящего для себя мужчину. Между нами с Глебом столько всяких но, которые мешаются под ногами, что наши отношения — если они, конечно, будут — я хотела бы сохранить в тайне до более подходящего момента.
— Запиши свой номер, — произносит Глеб, протягивая мне в руки мобильный.
Я не могу не улыбнуться, потому что всю дорогу боялась, что мы просто разойдёмся в разные стороны.
Я начинаю вводить комбинацию из цифр, как вдруг замечаю проехавший мимо нас автомобиль, один в один похожий на отцовский. От страха едва не роняю телефон на пол! Сердце заходится в сумасшедшем ритме, а спина покрывается холодным потом. Я просчиталась.
— Кажется, это они… — я возвращаю Глебу мобильный, где коротко подписала себя «Ника», и с грустью смотрю ему в глаза.
Он без промедления притягивает меня к себе, и мы целуемся. Голова кружится, ладони упираются в его грудь, а внизу живота начинают порхать бабочки. Хочется на всё наплевать, только бы с ним остаться. Воронцов дразняще посасывает мою нижнюю губу, заставив меня застонать, а потом проскальзывает языком в мой рот и уверенно заполняет собой. Он целует так, как никто другой раньше, открывает для меня новые грани, заставляет понять, что поцелуй — это и есть секс, потому что во время него испытываешь неземное удовольствие и взлетаешь ввысь.
— Скажешь, что была в магазине, — произносит он хрипло.
Глеб отстраняется, а я нехотя открываю глаза и киваю в ответ. Да, именно так и скажу. Эти минуты опоздания однозначно стоили того, чтобы продолжить врать… Они стоили всего.
Дома меня уже ждут родители и бабушка. Им почему-то даже в голову не приходит спросить, где я была и почему сияю, словно новогодняя ёлка. Отец не разговаривает со мной. Вернее, ограничивается короткими фразами, отвечает сухо, не задаёт вопросов, потому что злится за Ромку. Зато он отчитывает бабушку и предлагает оплатить лечение в клинике, чтобы больше меня не дёргала. Мне так стыдно за своё враньё, что я, как могу, защищаю родного человека, который в любом случае, при любых обстоятельствах на моей стороне.