Накануне Армагеддона. Свобода. Жизнь. Будущее - стр. 10

Дальше – больше. Как только Европа отошла от военных потрясений, в 60-е годы прошлого века началась проповедь «свободной любви», сделавшая многих людей несчастными стариками лет в тридцать, а то и жертвами развлечений круга «Sex, drugs and rock'n'roll». Параллельно шла пропаганда контрацепции и борьба за «свободу» аборта, отождествляемую со свободой человеческого выбора (сами сторонники прерывания беременности именуют себя движением «pro-choice», в отличие от движения «pro-life», аборты критикующего).

В 1980-е началась пропаганда гомосексуализма. В 1990-е под видом ювенальной юстиции – то есть изначально вроде как мягкого правосудия в отношении несовершеннолетних – начали провоцировать настоящую войну между детьми и родителями. Ребенка, педалируя его «права», в школах и даже на улицах подталкивают к тому, чтобы позвонить «доброй тете» и пожаловаться на отца или мать, а лучше – на них обоих. Обвинить их можно много в чем – не только в побоях или окриках. Заставляют работать по дому – это эксплуатация детского труда. Не купили любимое лакомство – недокармливают. Не дают часами сидеть в интернете – вмешиваются в личную жизнь. Соблюдают всей семьей пост – вообще изуверы. Ребенок, правда, не всегда понимает, что у родителей его запросто заберут – и отправят в детдом, а потом на усыновление. Однако как раз этого и добивается «ювенальная» индустрия, получающая деньги за «устройство» детей на новом месте. Ирина Бергсет, у которой в Норвегии отняли двух сыновей, свидетельствует: «Цифры изъятых детей – 200 тысяч в Норвегии, 300 тысяч в Швеции, 250 тысяч в Финляндии, в Германии, в Израиле – такое же огромное количество. Это украденное поколение». Понятно, что дети после «изъятия» часто оказываются несчастными. «Одного мальчика, которого забрали у матери в детском возрасте, насиловали во всех приютах, – говорит Ирина Бергсет. – Он дожил до 18 лет, купил ружье, пришел «домой» и расстрелял приемных родителей».

Еще одна тенденция последних лет – это педалирование темы «семейного насилия». Мужья и родители живописуются как главная опасность – будто и не страдают люди от незаконного применения силы на улице, в армии, в тюрьме, в барах, ресторанах и притонах, на стадионах и на тусовках болельщиков. Недавно в России появился законопроект, где говорилось об «экономическом» и «психологическом» насилии в семье. Под эти определения можно подвести вообще все что угодно. Не дал человек денег на обновку жене или детям – иди под суд. Посмотрела жена на мужа неласково – то же самое. Неприменимость понятия «насилие» к таким ситуациям очевидна и много раз доказана юристами. Однако проекты законов, криминализующие любые трения внутри семьи, вносятся вновь и вновь – при мощной финансовой и политической поддержке внешних сил.