Наизнанку - стр. 41
– Циник, – прошептала Яна.
– Факт.
– Любят вопреки, – Она нагнулась, приблизившись настолько близко, что я почувствовал аромат яблок, из которых она готовила пирог. – Нельзя любить за внешность, за характер, за голос. Нельзя любить в благодарность, по приказу, по необходимости! Нельзя! Любишь вопреки принципам, времени, обстоятельствам! Вопреки здравому смыслу! Отдаешь себя всего! Без остатка, без жалости! Только в силу того, что чувствуешь необъяснимую тягу к человеку! Просто тянет, как магнитом! И все!
– П-ф… как просто. Спасибо, деточка, что объяснила всё. Тогда скажи мне, вот ты… вопреки…
– Не люблю, – выпалила Янка, резко выдохнув весь воздух из легких, словно было тяжело.
– Тогда в чем причина?
– Я хотела не замечать, вдруг всё это окажется шуткой! – она сильно зажмурила глаза, отчего веки покрылись множеством глубоких морщинок.
– Однозначно не любишь, – я еле сдержал улыбку, которая непонятно отчего хотела растянуться на моем лице.
– Почему?
– Потому что не вопреки! Потому что не готова принять измену, потому что больно. Потому что надеешься, что ошиблась. Тут два варианта. Либо не любишь, либо твоя теория «вопреки» – бред!
– Хм…
– Ты только что проиграла своим же картам!
– Ты опасный игрок.
– Я просто честный игрок. Ваша тяга к самоуничтожению, путем влюбленности, мне дика.
– А как же семья?
– Семья должна быть.
– А как же… – Яна опустила глаза и снова закусила губу.
– Разве нужна привязанность, чтобы создать семью?
– Уже не знаю… но любовь нужна просто… не для семьи. Просто, чтобы была!
– Нет. Семью можно выстроить на симпатии, желании.
– Как все просто у тебя.
– Проще не бывает!
– Я говорила, что ты циник?
– Я говорил, что это факт?
– Можно я поговорю с отцом? Или ты и его подозреваешь?
– С чего ты взяла, что я кого-то подозреваю?
– Мне достаточно знать своего отца, – Яна вновь чуть наклонилась, стараясь показать всю уверенность в своих словах. Больше для себя, чем для меня. И вопрос она задала не просто так, а чтобы получить ответ, чтобы расслабиться, успокоиться. И не настаивала до этого только оттого, что боялась услышать то, что не смогла бы вынести. Ее голубые, такого нежного цвета глаза, очерченные длинными светлыми ресницами, были полны грусти. Полны разочарования.
– Ладно, – я рассмеялся и встал, отходя из омута ее глаз. – Твой отец – единственный, кто действительно подставит свою грудь, чтобы прикрыть тебя!
– Я знаю. Это любовь? – она прищурила глаза, приготовившись возликовать.
– Это другое. Он твой отец.
– Но ведь любовь?
– Родительская! Это гены. Это правильно.
– Почему за весь наш разговор, ты ни разу не произнес слово «любовь»? Ты заменяешь все безликим «привязанность».