Наизнанку - стр. 32
Откинувшись на спинку стула, я наблюдал за парковкой больницы, которая была заставлена черными джипами.
– Кто старший, кроме Бубы? – вдруг спросил я.
– Ты парней имеешь в виду? Тогда только Буба. – Лазарев тоже подошел к окну и тихо рассмеялся, наблюдая уже знакомую картину. – Никогда не устану смотреть на три вещи: как раздеваются женщины, на деньги и на быдло, которое уверено, что круче никого нет!
– Моисей? – я бросил взгляд на старика, который, держась за голову, перечитывал документы снова и снова. Он махнул рукой, давая понять, что его это волнует меньше всего.
– Звони Бубе, пусть ждет у машины! – я рассмеялся, наблюдая, как Лазарь потирает руки.
– Б*ять… – прохрипел старик и схватился за сердце. Он закрыл глаза и откинулся на спинку кожаного дивана. Его руки сжались в кулаки.
Лазарев налил ему стакан водки и поставил на журнальный столик. Старик открыл покрасневшие глаза, затем быстро опрокинул целый стакан, не морщась.
– Яна… Моя Янка. Она – это все, что я боюсь потерять. Мне срать на деньги, тачки, дома… Я отдам все ради ее глаз, улыбки. Сука…. – Моисей уронил голову. – Я вынес эту кроху из роддома, поклявшись, что смогу воспитать настоящей! Не фальшивой! И Янка меня ни разу не подвела. С самого детства с ней было трудно. Она не хотела видеть дома охрану, отказывалась от водителей. Черт! Надо мной смеялся весь город! Я угонял машины у собственной дочери! Кажется, их было семь или восемь… Мы шли в полицию и писали заявление. Как мне было стыдно в первый раз! Менты на меня косо смотрели, как на лоха, у которого можно просто взять и угнать тачку. Но когда мы приходили снова и снова, они стали улыбаться. Все закончилось, когда она согласилась на шофера. Но потом она привела домой этого олуха! Кирилл мне сразу не приглянулся. Никаких хвостов! Ни следа, ни приводов, ни прав… Ничего! Просто родился, вырос в детдоме, закончил техникум. Но Янка… Янка казалась такой влюбленной. А я смотрел на него и не понимал, во что можно там влюбиться? Высокий, худой, нелепый. И в один прекрасный день она сказала мне, что они женятся и хотят жить отдельно! Черт! И я принял его! Принял, потому что знал, что если запрещу, то потеряю дочь. А потерять ее не могу! Просто не имею никакого права! Вот я и закатил пир на весь мир. Загнал певцов, устроил салют, отправил их на Канары и подарил квартиру. Но как только дочь собрала последний чемодан, я стал рвать и метать. Я боялся, что он ее обижает! Я не знал, чем она живет, как она живет! И обокрал ее квартиру, чтобы напугать, заставить вернуться к папе.