Наират-1. Смерть ничего не решает. - стр. 75
Подбежавший мальчишка помог спешиться, тут же подоспели трое постарше, в простой одежде, но по выправке и по тому, как подобрались перед Ыйрамом, стало ясно – не простые слуги.
Пока снимали груз с мулов, разбирались с тюками и обменивались новостями, Туран осматривался. Не самое большое поместье, но и не сказать, чтоб маленькое. Старое. Дом достраивался раза три: центральная часть из бурого камня сложена; левое крыло из толстых бревен скатано, а вот правое поменьше и попроще. Примыкало оно к пузатой, но невысокой, в три пролета, башенке, поставленной совсем недавно и явно на скорую руку. Даже побелить успели только наполовину.
Чуть в стороне виднелся хлев с загончиком. За ним – подновленный амбар и невысокий, но длинный навес, под которым хранились и порубленные дрова, и цельные бревна, и огромное количество досок. Тут же стояли козлы и колуны. Была и конюшня с переложенной наново крышей, кузня и пекарня, откуда ощутимо тянуло ароматом свежего хлеба.
Ящики с яйцами принимала целая делегация, возглавляемая двумя чистокровными волохами: Ишасом, худощавым бородачом лет пятидесяти, которого Заир представил, как лучшего специалиста по лошадям, и довольно молодым, но поразительно некрасивым Ирджином, уважаемым, по словам Заира, камом или, на заграничный манер, магом. А ничем-то он и не выделялся среди прочих. Та же круглая, узкоглазая физиономия, те же волосы, заплетенные в косу, тот же наряд: свободная рубаха с расшитым воротником, коротенький меховой жилет да кемзал из плотного, простого сукна. Разве что не висело на широком поясе ни камчи, ни меча. А простое колечко из синего стекла Туран заметил не сразу, да и, заметив, не очень-то понял, украшения ради перстенек этот или со смыслом тайным. Главное, что кам Турану не понравился: смотрел не по-доброму, точно примеряясь. И поневоле вспомнилось все, что говорили про камовское племя. А говаривали разное и далеко не все из сказанного про этих людей, посвятивших себя волшебному эману и странным наукам, было выдумкой.
Короба сразу унесли в башенку. Туда же сопроводили и Турана.
На последовавшем допросе он понял, что засыпается преотчаянно. Ишас-коневод скупо, но метко бросался каким-то терминами, вроде возраста заездки, длины маха, мызгания, цугления да вопросами, похожи ли химны на косяки. И хмурился, слушая бессвязное бормотание. Кам же кивал и дергал себя за кончик угристого носа. Его единственный вопрос о чувствительности сцерхов к эманациям выше минимально-естественных, заставил Турана виновато развести руками – он понятия не имел, о каких эманациях идет речь. Именно тогда Туран представил, как эта комната с широкими низкими столами, заполненная множеством непонятных вещей вроде медных котлов, соединенных медными же трубками и витражей в рамках на пружинах становится последним, что суждено увидеть в жизни. Но Ишас повел кустистыми бровями и проворчал: