Наглец - стр. 31
И даже успеваю вызвать машину по служебному телефону, вот только Аверин будто мысли мои читал – ну или Николай Александрович предупредил его о моём уходе – потому что путь к лифтам перегородила его мощная фигура.
– Куда-то собралась? – с ехидной улыбкой спрашивает он.
Тяжёлый вздох; пальто на сгиб локтя; глаза к потолку.
Господи, ну за что мне всё это?
В переговорной – как иронично, ха-ха – уже сидит семья Матвеевых в полном составе, и с беспокойством смотрят в мою сторону, будто я сейчас снова выкину что-нибудь эдакое, от чего им вновь придётся краснеть. Но я грациозно пересекаю просторное помещение и опускаюсь на стул напротив Кости, стараясь смотреть на него без ненависти, но весьма красноречиво – пусть не думает, что я так просто сдамся или забуду.
А после устремляю всё своё внимание на Матвеевых-старших, подключив обаяние, на которое только была способна.
Не припомню, чтобы за всю жизнь мне пришлось врать в таких объёмах, как я делала это сегодня вечером. Да ещё этот Костя, который ни разу за всё время не отвёл от меня глаз – будто я сидела перед ним без одежды; это нервировало, чего со мной не случалось ещё со школы, но я старательно игнорировала его присутствие. Помню, что постоянно улыбалась, и от этой фальшиво-милой улыбки уже болели щёки, и хотелось спустить на ком-нибудь пар.
Например, на Матвееве, который как раз поднимался на ноги, любезно протягивая мне руку, помогая встать, чтобы отвезти домой лично. Зато я могла собой гордиться – не испепелила его взглядом, хотя очень хотелось, а послала ему открытую улыбку, от которой Костя почему-то завис.
Вон даже зрачки расширились.
Наклоняюсь к нему ближе, чтобы никто не слышал того, что я собираюсь ему сказать, но Матвеев снова реагирует как-то неадекватно – начинает дышать через рот, и меня почему-то клинит на его полуоткрытых губах.
Мысленно даю себе затрещину.
– Руку-то отпусти, малахольный, – шиплю ему на ухо. – Иначе домой в инвалидном кресле поедешь.
В коридор выходим все вместе; пока Бо разговаривает с Матвеевыми по поводу фонда, я направляюсь к лифтам, и отскакиваю в сторону как ошпаренная, потому что чувствую едва уловимое прикосновение чьей-то руки к своему бедру. И не нужно быть гением, чтобы понять, кто именно это сделал – уж слишком красноречиво горели глаза Кости.
Интересно, этот придурок вообще в курсе, что я замуж выхожу?
Меня бесят эти неуместные фривольности с его стороны, которые он себе позволяет; но отчего-то я чувствую, как начинают гореть мои щёки, и мне остаётся только надеяться, что этого не видно за слоем тонального крема. Поджимаю губы и посылаю ему убийственный взгляд, убедившись, что этого никто не видит – хотя Богдану стоило бы больше внимания обращать на то, что творится вокруг.