Наг - стр. 15
Единственной, кто отнёсся ко мне по-человечески, оказалась маленькая девочка. Пока её мать отвлеклась на грудного сына, малышка подошла прямо к клетке, поднырнув под ограждение. Голубоглазое светловолосое чудо протянуло мне большую сахарную булочку со словами: «На, кусай. Ты класивый!». Маленькая ладошка гладила мой грязный хвост, пачкаясь о тусклую от пыли чешую, а дитя улыбалось, заставляя меня плакать от щемящего чувства. Но этот миг омрачил испуганный вскрик её матери и болезненные уколы копий, которыми эльфы отгоняли меня от ребенка.
– Мама, он доблый и холоший, – доверительно сказала Ниса, так звали малышку, пока причитающая мать оттирала её выпачканную об меня ладонь.
После этого случая меня снова спрятали в каком-то подвале, где лишь сырость и затхлый запах были моими спутниками. Жизнь потеряла смысл, я перестал принимать те подачки, что эльфы подсовывали в узкую щель решётки.
Новый визит лиера оказался неожиданностью, особенно если учесть, что он привёл с собой дэйну. Девушка светилась той живой, горячей энергией, что отличает людей от эльфов и нагов, поглощая холодную силу эльфа. Молоденькая, почти ребёнок, она напомнила мне ту малышку с площади.
Мой затуманенный голодом разум сначала решил, что уже прошли десятилетия, но это была не она. Крошка, что подарила мне последнюю съеденную мной пищу, пахла молоком, мёдом и ванилью, а эта девушка источала тонкий аромат физалиса и мяты. Длинные светло-русые волосы были собраны в строгую высокую причёску, которая никак не могла скрыть нежной прелести юной девушки. Серые, как серебро, глаза дэйны светились пониманием и сочувствием.
Я терпел оскорбления проклятого эльфа, терпел болезненные уколы пик, но, когда лиер впился грубым поцелуем в испуганную девушку, меня затопила злость, заставляя кидаться на врага не чувствуя боли. «Хватит!» – отчаянный крик вернул меня в сознание, возвращая боль и стыд от того, что я, неш Оштон, позволил превратить себя в цепную собаку ушастых бестолочей.
Они ушли, и жизнь начала медленно уходить из меня. Наги могут не питаться очень долго, но и у нашего вида есть предел физических возможностей. На восстановление разбитого в кровь хвоста ушло много сил, а принимать те помои, которые совали мне эльфы, я не стал.
Через пару месяцев тело начало слабеть, поедая само себя, но мне это было глубоко безразлично. Душа впала в своеобразную апатию, заставляя дни и ночи сливаться в унылый миг, пока вчера среди ночи я не увидел огонёк.
Моим огоньком надежды оказалась она, чужая дэйна, но в тот момент она была моим ангелом, той, которой я готов отдать всё то, что осталось от некогда гордого потомка славного рода Оштонов.