Наемник - стр. 32
Он помолчал, качая головой.
– Но мне кажется, на самом деле тебе неинтересен наш разговор. Просто ищешь повод уйти от ответа. Во что моей невестке обойдется моя беспечность? Придется носить вуаль до конца жизни?
– Нет. Ингрид об этом позаботится. Я больше опасаюсь отека… один из наших людей тогда начал задыхаться прямо на поляне. Раздуло лицо и шею.
А еще одного парня раздуло вечером, когда полезли волдыри. Сперва жаловался, что печет горло, потом начался кашель, а после перестало хватать воздуха. Тоже пришлось повозиться.
– И чем это закончилось?
Эрик улыбнулся.
– В отряде было четверо одаренных. Но чтобы с этим справиться, оказалось достаточно одного. Думаю, и у Ингрид получится. А, если что – меня позовет.
– Ты же сказал, что боевик.
– Еще я сказал «немного целитель». Так что мы вдвоем постараемся, чтобы все обошлось.
Он коротко поклонился Гарди.
– С вашего позволения.
Похоже, все-таки случайность. В конце концов, девушки любят цветы, а на коротком привале занять себя особо нечем, так почему бы и не сплести венок? Но очень неприятная случайность. И очень несвоевременная.
Место было не узнать: посреди поля выросли четыре шатра: два поменьше – разноцветные, еще один, побольше – из парусины. Слугам, судя по всему, полагалось спать под телегами. Эрик задумался над тем, где ночевала в пути служанка Аделы – как ее звали, к слову? Наверное, хозяйка отгородила ей место в шатре. Как же благородной даме без служанки с постели подняться?
Бруни, оруженосец Хаука, расседлывал коня господина. Конь Эрика и кобыла Ингрид, еще не расседланные, стояли привязанными к телеге. Эрик направился к ним. Едва ли Ингрид отпустят далеко от Аделы в ближайшее время. Так что придется заняться ее кобылой. Вообще-то можно было дать монетку оруженосцу или кому-нибудь из слуг. Но в походе Эрик предпочитал заботиться о своей лошади сам. В собственной добросовестности он был уверен, а вот в усердии чужих слуг – далеко не всегда.
Он снял седло и чепрак, старательно растер спину коня пучком травы. Оруженосец Хаука наблюдал за ним с любопытством, но поначалу помалкивал. Осмелился заговорить, только когда Эрик занялся кобылой Ингрид.
– Не знаю, что с ней случилось сегодня, – сказал Бруни. – Хвала Творцу, все обошлось.
– Оса, наверное, – повторил Эрик ложь Хаука. – Испугалась.
– Да. Это могло плохо кончиться… Никогда не видел, чтобы женщина так отлично держалась в седле. Любая другая упала бы сразу.
– А много ты видел женщин, ездящих по-мужски? – усмехнулся Эрик.
Ингрид говорила, что не понимает, как благородные умудряются держаться в дамском седле с одним стременем. Точно на насесте балансируешь. Ее, как и самого Эрика, научили ездить верхом уже в университете, и там преподаватели считали дамскую посадку одной из множества благоглупостей, принятых среди пустых.