Наедине с драконом. От ненависти до любви с тобой - стр. 3

«Расскажу, чего хочу» – гремели в мыслях его слова.

И мне было страшно даже представить, что мой преследователь решит потребовать за молчание.

– Ненавижу Хантера Дигби, – пробормотала под нос, направляясь в мужское крыло общежития.

Эта истина была неизменной в моей жизни с первого курса. Правда, не с первого взгляда. Вначале мне казалось, мы очень похожи. Драконы – сильнейшая раса нашего мира, мы быстрые, выносливые, обладаем самым большим резервом, но пока не приручим своего духа в астрале, мало чем отличаемся от обычных людей. Нам с Хантером не повезло, мы оба пришли на первый курс с плохим зрением. Само собой, и мы, и все окружающие понимали, что наша слабость временна, да только это никак не отменяло насмешек и издевательств.

Я чистокровная представительница сильного рода, меня не рисковали трогать в открытую, но постоянно шептались за спиной. А Хантер был приёмным, хотя тоже чистокровным, так что ему доставалось. Я болезненно реагировала на все насмешки, относящиеся к очкам и плохому зрению, потому все брошенные в его сторону злые слова воспринимала на свой счёт. А Хантер тогда был другим, замкнутым, вечно хмурым, хилым и ещё прыщавым. Он не давал сдачи, потому нападки на него становились всё жёстче.

В тот злополучный день Коул Рисли толкнул его на пол, облил издевательствами и в довершение раздавил ногой очки. Хантер не отвечал, кажется, собирался оставить всё как есть. А я озверела, налетела на идиота Рисли, разбила ему нос и помогла подняться собрату-очкарику. Тогда ещё не знала, какую совершаю ошибку.

После того случая над Хантером начали посмеиваться в другом ключе, мол, у него появилась защитница, но в открытую его больше никто не трогал. Конечно, причина состояла вовсе не в моём заступничестве. Приёмным отцом Хантера был ректор академии. Мне он за нападение не сделал даже выговора, а Рисли за сломанные очки здорово досталось. Стало ясным, что пусть и за приёмного, но сына ректор четвертует любого.

Я наивно считала, что на этом история закончится, но потом Хантер начал проявлять ко мне внимание: он появлялся в тех же местах, где мы гуляли с подругами, определился на один со мной факультет стражей. Теперь стали смеяться надо мной, но не из-за очков, а по причине влюблённости чудака. Я тоже смеялась, опять-таки по наивности считала это глупостью, а он однажды попросил меня о разговоре и признался в симпатии. До сих пор помню, как он переминался с ноги на ногу и нервно протирал белоснежным платком очки, пока говорил о своих чувствах. На самом деле тогда мне это показалось милым, но я не удержалась от смеха.