Надгробие для живых - стр. 25

– Я ведь могу…

– Знаю, что можешь. Только можешь ты в поле, а в городе вообще мало кто может драться с лунатиком. Это их стихия, их охотничьи угодья, и их дом. Потому сделай мне одолжение и не суйся на вражескую территорию в то время, когда он сильнее всего. Не опозорь себя, Сэм. – Кас вышел, не дав мне ничего сказать в ответ. Иногда это ужасно раздражало.

Однако делать было нечего. Я включил аккумулятор, погасил свет и сел возле окна. Улицы уже были пустыми, в других окнах тоже всё стемнело, но зато фонари светили будто ярче обычного. Но действительно стало неуютно тогда, когда по крышам забродили прожекторы: впервые, когда они светили не за городскими стенами, а внутри них. Лёгкое чувство голода подбивало быстро дойти до тумбочки и взять свой неприкосновенный запас, но ноги не слушались. Я буквально врос в пол, превратившись в часового, неспособного двигаться ни то от страха, ни то от ещё неизведанного мной желания защитить не столько себя, сколько других. И плевать, что две трети людей я даже не каждый день вижу, три четверти я не знаю, а на большинство знакомых мне ещё и наплевать. Если Кас дал мне винтовку, значит я должен сделать всё, что в моих силах.

Становилось душно, и я распахнул окно. Гудение купола в этот раз не только не успокаивало, а скорее тревожило ещё больше, когда слышать нужно каждый шорох. Пялиться в дома становилось утомительно, и на миг захотелось спать. С неба засветила полная тусклая луна, по положению которой я определил время: около полуночи. После полуночи даже самый терпеливый хищник теряет самоконтроль, потому что голод становится сильнее. И если кто-то несётся на тебя после полуночи, стоит думать, что он смертельно голоден.