Надежды разбитые как стекло - стр. 13
И вот теперь, глядя на саван, в который было укрыто тело Лейлы, Халита ликовала в душе. Уже скоро, она выйдет замуж и покинет ненавистный офис. Такая, как она, достойна, жить в роскоши. Подняв глаза, девушка увидела, как жених стоит у окна и беседует с кем-то. Сердце не ёкнуло в предчувствии опасности. Халита даже злые глаза Олега проигнорировала, когда выражала ему соболезнования. Девушке казалось, что ничто не сможет нарушить её планы. Лейла умерла и теперь Эргаш в её власти.
***
Дибаров наблюдал, как под громкий плач женщин, маму заносят в катафалк. Сейчас они поедут в мечеть для молитвы. Туда допускались только мужчины, да и на кладбище тоже. Отчим не был их веры, но выказал желание ехать в мечеть. Калашников супруг Лейлы, хоть она и не взяла его фамилию, поэтому никто не сказал против. Даже Эргаш на этот раз промолчал, видя, как искренне скорбит мужчина. Самые близкие сели в катафалк, остальные отправились на машинах. Эргаш не стесняясь, утирал слёзы. Сердце разрывалось от боли. К смерти любимого человека нельзя подготовиться, даже если знаешь, что он обречён. Олег тоже сидел с мокрыми глазами, впрочем, как и несколько родственников. Так же тут был отец. Фарход пришёл проводить бывшую жену. Со временем они с Лейлой простили взаимные обиды, и вполне нормально общались.
– Крепись, сынок. Жизнь продолжается. Я слышал, что ты собрался жениться на Халите. Дела у её семьи неважные, но если ты её любишь, то я одобряю. А мама с небес будет оберегать ваших детей, – сказал Фарход, обняв сына.
– Спасибо, пап. Я рад, что ты пришёл поддержать меня, – слова давались с трудом.
Эргаш еле выдержал заупокойную молитву и захоронение мамы. Он очень любил её, впрочем, как и отца, несмотря на то, что он ушёл из семьи. После того как похоронили, раздал всем носовые платки и ткань для пояса. Он знал, что в доме сейчас все женщины едят поминальный хлеб и пьют чай. Пить вино на похоронах не положено. Но Эргашу сейчас, как никогда в жизни хотелось взять бутылку коньяка и нажраться до невменяемого состояния. Разумеется, он не станет этого делать. Ещё три дня ворота дома должны быть широко открыты. Люди будут приходить, чтобы прочитать молитву и помянуть. Если увидят его с похмелья, то осудят. Этого Эргаш никак не мог допустить.
Когда Дибаров вернулся домой, во дворе, кроме охраны, никого не было. Он посмотрел на большой двухэтажный дом. В спальне мамы и в кабинете, где она работала в последнее время, горел свет. По обычаю его не положено выключать три дня. Глубоко вздохнув, Эргаш проследил, как ссутулив плечи, в дом заходит Олег. «Вероятно, скоро уедет. Мама хотела завещать ему нашу квартиру в Анапе, куда мы каждое лето ездили отдыхать. Что ж, если он уберётся с глаз, то будет лучше», – подумал Дибаров, заходя в дом. Этот особняк построил ещё дед. Потом он всё завещал маме. Но теперь, когда она умерла, дом достанется Эргашу. Сейчас он не хотел ничего, лишь бы мама была жива.