Надежда умирает последней - стр. 20
– Очень надеюсь, что ещё нет, – вновь открыв глаза, ответил Мишель и повернул лицо к другу. – Поторопись, Ганц. Если ты опоздаешь, исправить уже ничего будет нельзя. Если очень постараться, то чужой брак можно аннулировать даже в католичестве, а вот вернуть Христову невесту к мирской жизни намного сложнее…
– Еду! – решительно поднявшись, заявил немец. – Сейчас же выезжаю и на рассвете я буду уже у монастыря.
– Будь осторожен, пожалуйста, – приподнявшись с кровати, предостерёг друга Сентон. – Это не шутка – стоять поперёк дороги католической церкви…
Ганц кивнул, вспомнив, что с некоторых пор Мишель откровенно задумался перейти в веру своей матери и стать гугенотом. А последние события, пожалуй, лишь укрепят молодого француза в таком решении, подумалось немцу.
– Верь мне, Мишель, друг, я спасу твою сестру и свою невесту любой ценой!
Распрощавшись с семьёй барона Бель Эра, фон Баркет поспешно пришёл на свою конюшню, оседлал мерина и помчался к монастырю святой Маргариты. В голове молодого человека вертелась одна-единственная фраза: «Я спасу её! Спасу любой ценой!»
Едва Ганц покинул дом будущих родственников, Анриетта де Сентон со свечой в руке поднялась в комнату сына.
– Мишель, мальчик мой, как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила женщина, присаживаясь на краешек постели и ставя огарок на прикроватный столик.
– Плохо, матушка, – хмуро признался юноша. – Просто отвратительно.
– Да что же это такое? – протянув руку ко лбу сына, прошептала баронесса.
Но Мишель перехватил ладонь матери и, глядя ей в глаза, твёрдо произнёс:
– Нет, не то. Мои физические страдания – пустяк по сравнению с душевными, матушка. Я так корю себя, что не могу сесть верхом и помчаться спасать Ленитину вместе с Ганцем! Угораздило же меня уродиться таким немощным!
До боли сжав кулак, Мишель стукнул им по простыне. Мать поймала руку сына и погладила её:
– Я знаю, мальчик мой, знаю, как тебе тяжело, когда Ленитины нет рядом и ты не слышишь её звонкий смех.
– Надо спасти Ленитину. Надо её спасти, а я торчу тут, как пень!
– Скажи мне, что у тебя сейчас болит? – касаясь лба сына, спросила баронесса.
– Меня всего ломает, матушка, – признался Сентон. – Все кости ноют. Кажется, начинается лихорадка…
– О, мальчик мой, – прошептала женщина и обняла Мишеля. – Я пошлю за доктором.
– Матушка, – горячо зашептал молодой человек, глядя в пустое пространство комнаты позади матери и не выпуская мадам де Бель Эр из своих объятий, – матушка, помолитесь за меня… Я не знаю, как мне дальше жить со своими недугами. Я так хочу помочь сестре, но не в силах даже на ноги встать! Это смертельная мука, и моя душа не выдержит такого испытания. А Вы – мать! Ваше слово сильнее любого заклятья. Помолитесь обо мне, матушка…