Надежда оживает в преисподней - стр. 89
– Нет!..
– Да, моя прекрасная, – он шагнул к ней и схватил за плечи. – Ты думала, кинешь меня и на этом все?..
Его голос звучал зловеще спокойно. Все происходило, как во сне. Она осмелилась взглянуть в глаза. Лед. И варварская ярость.
– Алан, пожалуйста. Я не…
– Что ты мямлишь?! – он встряхнул ее. – Какой же ты оказалась дрянью!
Просвистел удар. Он двинул в ни в чем не повинный дверной косяк, то ли утоляя свою злобу, то ли желая показать, что вскорости ждет и ее.
У Нади подогнулись колени. Кровь бросилась в лицо, но она все еще владела собой:
– Дай мне уйти, я прошу тебя.
– Уйти?..
Он пресек попытку открыть дверь, оторвал девушку от пола и, дотащив до постели, повалил на нее. Надя больше не пыталась противостоять. Лишь сжалась в комочек, уткнувшись щекой в покрывало и поджав под себя руки.
– Уйти и оставить меня с этой белибердой, что ты мне написала? – генерал водрузился рядом – хозяин положения – и взял свое слово. – За кого ты меня приняла, девочка? Кто позволил тебе ломать мои личные файлы и путаться с этим клоуном?! Отвечай, рвань ты эдакая!.. Я вытащил тебя из лап извращенцев!.. Думаешь, они бы цацкались с тобой?! Думаешь, здешние оставили бы от тебя хоть кусочек?! Ты сейчас сидела бы в грязи, безумная и искалеченная, ты исполняла бы желания самых опустившихся демонов!.. Или ты сейчас этого захотела?!
Алан увидел, что тело ее дрожит, страшась избиения, его слов или же одного его присутствия. Как, он знал, дрожало всегда, когда происходили ужасные вещи.
– Почему ты молчишь?!
Надя почувствовала ладонь на своей пояснице. Его негодование слегка поубавилось, когда он высказал то, что столько часов копилось у него внутри.
Хотя бы ради этого стоило ее найти!..
– Я не могу… Пожалуйста, отпусти меня.
– Еще чего. Послушай меня, – он не допускал прекословия. Он говорил простые слова с нагой жестокостью, с которой мог разговаривать только он – вершина гордыни среди адского тщеславия. – Сейчас ты встанешь и вернешься в свою комнату. Вернее, это будет уже другая комната. Не жди, что она теперь будет хоть чем-то хороша. Тюремная камера и не должна быть такой. Ты будешь сидеть в ней до скончания века, взаперти. Будешь ждать меня, если я вдруг захочу прийти к тебе. Больше же к тебе никто приходить не будет. Ты не увидишь ни своих идиотских книг, ни вина, ни платьев, ни даже нормального халатика я тебе не позволю. И энергии у тебя будет ровно столько, чтобы ты могла с трудом дышать и не переставать думать о том, что ты сделала. Такого подарка, как забытье, я тебе не принесу. Я заставлю тебя наконец ощутить тот ад, в который ты пала со своих голубых небес. А знаешь почему? Потому что я так хочу. И я, поверь мне, детка, в твои игры больше не играю.