Надежда оживает в преисподней - стр. 70
Последние заключались, в частности, в том, что составление примерного списка героев войны было отдано на откуп личным пристрастиям и убеждениям генералов. И последние не были в том виноваты: Самуил не удосужился предоставить им сколько-нибудь вразумительных данных, приходилось руководствоваться освященным веками принципом фонаря и нутра. Затем в истеричном настроении перечень черкала Диана, потом все кричали друг на друга на совещании, и Князь велел оставить самых презентабельных внешне, лояльных режиму, а на оставшиеся места назначить любых, лишь бы побыстрее разделаться с горьким послевкусием войны.
Если б не столь острая необходимость обеспечить преданность Царству, хозяин преисподней вообще бы не взялся за подобное. Не стал бы награждать Варфоломея, единственной заслугой которого явилась рана в груди, носящая имя помощницы Михаила, Казимира и его трухачей, которых истребили на корню, едва они подняли мечи, да и все остальные вряд ли заслужили ордена… да еще и первой степени. Черт, чего только ни приходилось придумывать, лишь бы укрепить веру в братство и честь! А сколько времени было угрохано на составление официальной истории битвы…
Так мера, призванная разрядить напряженность в рядах воинов, повлекла закономерные пересуды и еще большую злость. Одно дело просто не иметь и другое – не обладать тем, чем обладают соседи!..
– Наверное, ты прав, – в опасной близости пробормотал элитник злобы.
Но тут душа Ника не выдержала превратностей любви. Он схватил свою бывшую за волосы и с силой шарахнул ее лицом о стойку. Дальнейшие крики и рыдания съели все выводы.
Дан с нескрываемым отвращением поднялся и двинулся на выход, в дугаря пьяный Ник ретировался с досадой. Почему-то вслед за ними ушел и элитник злобы. Остальные помедлили и вернулись к своим разговорам.
– Тихо ты, всех распугаешь, – бойкая блондинка подошла к ревущей коллеге и предложила ей салфеток. – Иди домой: и без тебя здесь управимся, – взгляд ее уже звал еще двух девушек, хозяйничавших на другом конце длинной стойки.
Подобное решение споров между мужчиной и женщиной здесь было вполне нормальным. Никому бы и в голову не пришло осуждать элитника. Нарвалась, называется.
Надя шла домой без туфель, стараясь не повредить ноги о камни. Двенадцатичасовая смена: икры налились тяжестью, а скулы сводило от искусственной улыбки. Она почти что была готова расплакаться от изнеможения. Но лить слезы – это было не ее. Да и жаловаться на условия одной из лучших адских работ – тоже.
Едва она успела сменить узкое платье на удобный халатик, в комнату постучали.