Над Самарой звонят колокола - стр. 32
– Оженит меня государь на Устиньюшке, и всенепременно вдвоем нагрянем к вам в гости. Прощай, дедушка. Войско ушло, пора и мне в угон поспешать. Земной поклон бабуле Дарье. И не поминайте лихом, ежели что… – прокричал Тимошка уже издали, чуть задержав коня. – А мне, должно, Господь сей путь начертал…
Ударил норовистого скакуна плетью, пригнулся к крутой шее коня и, не оглядываясь более, поскакал. Высокое копье с конским хвостом раскачивалось и поблескивало в лучах предвечернего солнца. За поворотом дороги, где еще не осела пыль от ушедшего войска, Тимошка пропал из виду.
Данила утер лицо скомканным платком, выжал из-под век горькие слезы, посморкался, потом повернул коня вслед уходящему к далекой Волге солнцу. Теперь, повидавшись с Тимошей, надобно было и ему торопиться на Иргизский умет, где ждал верный Герасим, чтобы уберечься от возможного лиха на неспокойных трактах и счастливо убежать в родную Самару.
Самара, на беглый взгляд остававшаяся такой же неспешной в своей размеренной жизни, как и река Волга в своем почти неприметном глазу течении, однако ж внутри вся насторожилась, встревоженная привезенными с Яика нежданными вестями. Всяк прикидывал, чем грозит это лично ему, а у коменданта капитана Балахонцева голова болела за всех, а более всего – как уберечь город от возможного воровского набега.
Выпроводив из кабинета любопытствующего сверх меры денщика Ваську из недавних рекрутов, Иван Кондратьевич тяжелыми шагами мерял пол вдоль лавки – восемь шагов туда и столько же обратно, от двери к столу, где стояла приплюснутая, литая из темного стекла чернильница, заточенные перья в стакане, стопкой лежали служебные бумаги – рапорты командиров о больных, о командированных в другие города солдатах, о снаряжении очередного караула на соляную пристань и к арестантской избе да к винному складу…
Почему-то вспомнилась – уж не перед представлением ли к очередному, премиер-маиорскому чину? – вся его более чем тридцатилетняя воинская служба. С 1741 года, более семнадцати лет, служил солдатом лейб-гвардии Измайловского полка, затем год состоял в капралах. С середины 1762 года – подпрапорщик, затем недолго каптенармусом и сержантом. В августе 1762 года выпущен из гвардейского полка капитаном. С 1770 года служил обер-комиссаром на Самарской пристани. В обязанность ему было вменено следить за соляными барками речного соляного правления – за эту службу получал ежегодно 60 рублей ассигнациями. А по недавнем отбытии из Самары прежнего коменданта, майора Михаила Кускова, на эту должность был определен он, капитан Балахонцев, а стало быть, и в самом деле очередное звание не за горами…