Над пропастью во тьме - стр. 20

Я поворачиваю голову и вижу ухмыляющееся лицо Марка. Бегло оглядываю друга. Последний раз, когда я его видел, он был худощавым парнишкой. Но с тех пор прошло много лет. Сейчас он стал крепким и накачанным мужчиной с копной темных волос. Правда, его взгляд остался таким же: острым и пронзительным. Сила взгляда его пытливых голубых глаз поражала. Казалось, он мог заглянуть прямо в мозг и узнать все твои тайны.

Он крепко жмет мне руку и хлопает по плечу, садясь рядом и заказывая двойной виски.

– Рад тебя видеть, – говорю.

– Сколько лет прошло?

– Восемь.

– По работе приехал?

– Да.

– И как ты все это время жил?

– Сойдет.

Мэттьюс внезапно фыркает и громко смеется.

– Приятель, ты нисколько не изменился. Все такой же холодный и немногословный сукин сын!

Я усмехаюсь. Мы чокаемся стаканами и пьем до дна. Алкоголь обжигает горло.

Марк Мэттьюс был моим хорошим приятелем в Торонто. Он словно никогда не замечал моей намеренной холодности. Ему было все равно. Он постоянно добродушно подшучивал надо мной и заражал своей искрометностью и весельем.

Марк стал мне настоящим другом. Он знал про мой дар. Про часы жизни. Я рассказал ему. И мне вдруг стало легче на некоторое время. Помню, как он не верил мне, пока я не доказал ему. Он все время поражался этому, пытался разглядеть на своей ладони часы, которые не видел. Задавал кучу вопросов, спрашивал про себя, но я не хотел видеть, как он умрет.

Узнав, что в будущем меня застрелят, он научил меня стрелять из пистолета точно в цель. Он никогда не терял надежды, что однажды это поможет мне защитить себя. Иногда мы часами напролет занимались стрельбой по мишеням. И я благодарен ему за все уроки.

После моего возвращения в Китай мы все еще поддерживали связь. Но со временем стали общаться все реже. Хотя я часто летал в командировки в Торонто, мы обычно не пересекались: либо я был слишком занят, либо он под завязку в работе. Но сегодня, когда я позвонил ему, он вдруг оказался свободным.

– У меня осталось восемь месяцев, – тихо говорю.

Марк присвистывает:

– Твою ж мать! Ты все еще видишь часы и вспышки последних секунд жизни?

– Да. Дар никуда не делся.

– И в тебя стреляют? Как ты и рассказывал?..

Я киваю.

– …Видел лицо убийцы?

– Нет. Что тогда, что сейчас – все расплывчато.

– Жесть. Дружище, я даже не знаю, что и сказать…

– Забудь. Что тут можно сказать…

– Но ведь можно что-то сделать, как-то изменить события? Ты ведь заранее знаешь, что произойдет.

Я горько смеюсь:

– Марк, я не ясновидящий и не предсказываю будущее. Все, что я вижу – лишь расплывчатые семь секунд. Этого так мало, что не понять, что вообще происходит. К тому же я знаю, что ничего нельзя изменить.