Над пропастью - стр. 27
– Лер, там твой Кирилл уже уходит, иди, проводи гостя, что ли, а потом жду тебя здесь.
Я молниеносно встаю, выпаливая.
– Пап, что ты ему сказал?
Он пожимает плечами, а я выбегаю из комнаты. Вижу Кирилла в коридоре и, переведя дыхание, спрашиваю.
– Кир, ты куда?
– Я вечером буду, все хорошо.
– Да? То есть будешь?
– Твой отец пригласил меня на ужин, – отвечает спокойно, а я смотрю на него, шокировано.
– Да? И вы не ругались?
– Нет, почему бы это нам ругаться?
– Не знаю, надумала себе всякого, пока ждала, – выдыхаю, успокаиваясь, а он хмыкает.
– Да уж, девушки умеют себя накручивать.
– А откуда ты знаешь моего отца?
– Давай я тебе все вечером расскажу. Ладно? – я киваю, Кирилл наклоняется, целуя в щеку, – тогда до вечера, – разворачивается и уходит.
Я смотрю на закрывшуюся за ним дверь и у меня путаница в голове. Папа пригласил Кирилла на ужин? Нонсенс. Не представляю я этого.
Возвращаясь в комнату, по пути обдумываю ситуацию. Получается, папа не против. Но почему тогда такое выражение лица, как будто я делаю что-то плохое? Зайдя обратно в гостиную, вижу отца сидящего в кресле. Он жестом приглашает садиться напротив, а я повинуюсь, присаживаясь на краешек дивана.
Меня Кирилл успокоил, прежде чем уйти, и пока я шла обратно к отцу, даже поверила, что и вправду все хорошо. Но сейчас, смотря на папу, внутри все переворачивается.
Не знаю, сколько времени проходит в тишине. Я молчу, не зная с чего начать, а он не спешит начинать разговор, внимательно рассматривая меня.
– Ну что, Лера, рассказывай от начала и до конца. Где познакомились? Как? При каких обстоятельствах?
– В библиотеке, – говорю невпопад и краснею. Не умею врать, но и правду не могу сказать.
– В библиотеке, говоришь, – задумчиво, – очень интересно. А поподробней?
– Пап, ну как может быть в библиотеке? Читали одну книгу, слово за слово, обменялись номерами. Конец истории, – на ходу сочиняю я.
– Интересный у тебя конец истории получается. Под утро заваливаться с ним или скажешь, что ночью вы тоже книги читали? Интересно даже, чье творчество вас так увлекло? Пушкина, наверное, целую ночь разбирали? А, Лер? – Строго.
А я сначала краснею, потом бледнею и, вперившись в пол взглядом, молчу. Мне нечего сказать. Он прав. Точно не Пушкина мы разбирали. Да и от воспоминаний прошедшей ночи появляется ком во рту, а на глаза наворачиваются непрошенные слезы. Как не вовремя. Прогоняю их, пока он не заметил, а отец продолжает.
– Что молчишь? Не так я тебя воспитывал, чтобы ты с каким-то мужиком шаркалась. Лер, не так. Скажи лучше, как долго у тебя это с ним?