Над нами - стр. 3
- Малыш, я отъеду ненадолго. Возможно, буду поздно, не скучай.
Ага, это он умел, вплести в одну фразу два несовместимых понятия – «ненадолго» и «поздно». Впрочем, меня подобное не удивило. Сразу стало понятно, что у брата завелась новая пассия, тогда подумалось, что может хоть на этот раз что-то посерьезней двух встреч в неделю с необязательным сексом и обязательными подарками к памятным датам и праздникам. К его дежурным девушкам я давно привыкла, вернее к их абстрактному образу. Он никогда нас не знакомил, предпочитая не смешивать семью и «релаксацию». Так что для себя я давно определила – кого первого приведет в дом, та и будет настоящей.
Увы, в дом он ее так и не привел. Стал пропадать все чаще, возвращался все с более шальными глазами и глупой улыбкой, но упорно держал на расстоянии от меня. Почему? Спрашивала, много раз. Сашка только загадочно улыбался и лепил ничего не стоящие отговорки.
Стеснялся меня? Своей девушки? Неа, не верю. Меня он сам воспитывал, так что стесняться не позволило бы самолюбие, то же и про девушку – раз выбрал, раз стал относиться почти серьезно, значит было за что. И все же не знакомил.
В последний раз я насела на него как раз накануне… накануне. Вот уж воистину – в последний раз. Мы даже немного поругались, не так что бы сильно, но осадок остался. Последний разговор с братом на повышенных тонах. Пусть и в нашем стиле, с обоюдными подколками и морем двусмысленных шуточек, но все же не тот разговор, что хотелось бы запомнить.
Я же больше никогда не услышу его голос…
Самое страшное – это осознание слова «никогда». Никогда больше не насмешит своей идиотской шуточкой, никогда больше не выбесит безапелляционными требованиями, никогда больше не скажет «малыш». Никогда. Больше. Не. Кошмарные слова, выворачивающее внутренности, до тошноты, до истерической икоты.
- А знаете, на прощании гроб почему-то был закрытый… - ветер донес шепот из-за спины, и я поежилась, и от холода, и от неприятной правды.
Гроб был закрытый – это да.
Там, в небольшом «прощальном зале» погребальной конторы, организованном на западный манер, на постаменте гроб стоял закрытым. Ибо страшно, так страшно, что ни один postmortemгример не справится.
Когда я приехала на опознание… черт, как же мерзко об этом думать… Да, тогда я его увидела. Увидела то, что от него осталось. Нет, ЭТО уже не было Сашкой. Манекен из ужастика. Муляж, но никак не некогда живой человек.
Первой реакцией было отрицание, а потом… Потом накрыло по-настоящему.
Мертвецами меня не напугать. Практика в морге отучила бояться. Повидала я всякие случаи, были и после насильственной смерти, были и немытые бомжи, на них, кстати, чаще всего и разрешали тренировать руку – все равно некому опротестовать. В общем, дело было не в запахе. И даже не в рванных ранах на лице, почти откушенной шее и разодранной одежде, бурой от засохшей крови. Нет, дело было в том, что в этом остывшем месиве из плоти все еще угадывался мой Сашка.