Наблюдатель - стр. 5
– Но у тебя же был свидетель! Ты сама говорила: еще один доктор, твоя подруга Мейзи, как ее там…
– Не подруга она мне. Теперь я ее и знать не хочу. – После этой короткой фразы боль наконец-то вырвалась наружу, и Каро закрыла лицо руками.
Эллен ласковым движением заставила сестру опустить ладони. Правая рука Каро вцепилась в ее пальцы.
– Сестричка?.. – вопросительно произнесла Эллен.
– Все разбирательство шло на уровне «мое слово против его». А ведь Мейзи там даже не присутствовала. Когда Пол… доктор Беккер потащил меня в спальню, в коридоре никого не было. Я настояла, чтобы Мейзи пригласили на заседание, потому что она видела, что Беккер был совершенно пьян, и мы с нею уходили с этой проклятой вечеринки в числе последних, потому что такси от «Убера» пришлось очень долго ждать. При ней я поднялась наверх за пальто и вернулась расстроенная и с оторванной пуговицей на блузке. Я сразу рассказала Мейзи, что случилось. Она все знала. А на дисциплинарных слушаниях, когда Беккер заявил, что ничего не было, Мейзи подтвердила его слова. Сказала, что ничего не видела и что я ничего ей не говорила.
– Она солгала? – изумилась Эллен, которая никогда не лгала. – Почему?
– Из страха, естественно. Ты даже не представляешь, насколько влиятелен Пол Беккер. Он ведь не только заведующий нейрохирургическим отделением, у него высочайшая репутация во всем мире, и он действительно блестящий хирург, лучший из всех, кого мне доводилось видеть. Звезда! На той неделе я смотрела, как он удалял мультиформную глиобластому в очень тесном операционном поле. Никто другой вообще не смог бы ее иссечь, а уж не задев мозговые ткани… Он…
– Мне плевать, какой он виртуоз. Он поганец, который пытался тебя изнасиловать.
– Вряд ли дело зашло бы так далеко. Просто понадеялся спьяну, что первая подвернувшаяся женщина ему охотно даст. А что он поганец, ты права. – Каро попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло. – Если бы он меня изнасиловал, по крайней мере можно было бы предъявить результаты экспертизы ДНК.
– Ты все сделала неправильно! Надо было идти в полицию и выдвинуть обвинение!
– И не подумаю. Там все закончилось бы тем же, что и в больнице. Его слова против моих. Но может быть… может быть, больничное начальство теперь к нему присмотрится…
Официантка принесла чай со льдом.
– И еще, пожалуйста, два скотча. Неразбавленных.
Теперь Каро не стала возражать. Дождавшись, пока официантка отойдет, Эллен продолжила, понизив голос:
– Сестричка, а почему ты не злишься? Ты же должна быть в ярости!
– Я в ярости. – Она наклонилась к сестре через стол. – Но не показываю этого, а уж в больнице – особенно. Вряд ли тебе это будет понятно. Я научилась не проявлять эмоции. В операционной это недопустимо. – И это умение сплошь и рядом доказывало свою полезность. Но Каро не собиралась признаваться никому – даже Эллен, – что в операционной она ощущает себя летчиком-истребителем, для которого самообладание превыше всего. Уравновешенность, спокойствие, невозмутимая отстраненность. Но вслух это прозвучит высокопарно и даже смешно. Кроме того, убеждать Эллен контролировать себя и сохранять спокойствие просто бесполезно. И Каро вернулась к своим бедам: