На златом престоле - стр. 34
Прервав воцарившееся в шатре короткое молчание, Изяслав объявил:
– Я тоже своих людей ко Владимирке пошлю. Бояре Пётр и Нестор Бориславичи! Повелеваю вам отправиться в Перемышль. Будьте свидетелями целованья крестного!
…Как только король и его свита покинули киевский стан, к Избигневу снова подскакал Фаркаш.
Молодой барон с досадой обронил:
– Вынужден отложить наш поединок. Король посылает меня на Саву. Я должен немедля ехать.
Избигнев с виду равнодушно пожал плечами, хотя и был этому втайне рад. В самом деле, не время было до молодецких забав. Предстояли ещё трудные переговоры, и Бог весть, чем всё может закончиться.
…Притворяясь, будто тяжко страдает от ран, князь Владимирко лежал на постели в палате и тихо постанывал. К кресту он приложился охотно, говорил, что вернёт Изяславу спорные городки на Горыни[114] и Бужск, а также обещал одарить и его, и угров золотыми и серебряными гривнами и драгоценностями.
После, как заключили, наконец, мир, Избигнев возле городских ворот снова встретился с Нестором.
Бориславич улыбался ему, говорил, что рад миру, а потом, на прощанье, сказал так:
– Понимаешь ли, друже Избигнев, князья меняются, и не токмо князья. С годами у каждого человека меняются вкусы, привычки, привязанности. Так происходит всегда. Ныне мы с тобою по разные стороны бранного поля были, а будем, верится мне, вместях. Иные князи будут, иное время наступит. А то, что здесь мы повстречались – то добре. Оба мы – русичи. И оба – рода боярского. А бояре – опора любой земли, любого княжества. Как они решают, так и бывает всегда. Так что прощай покудова, и до встречи.
Они пожали друг другу руки.
Нестор скрылся среди свиты вельмож, а Избигнев долго ещё стоял у ворот, смотрел вслед удаляющейся веренице всадников и размышлял о словах нежданно обретённого друга.
Чувство было такое, что за последние два дня он повзрослел сразу на несколько лет.
Глава 11
На забороле галицкой крепостной стены гулял ветер. Внизу, по ту сторону рва, россыпью убегали по склонам холмов в низину мазанки и хаты посадского люда. Луква лениво ползла к еле заметному вдали среброструйному Днестру, как непутёвая сестра к блестящему красавцу брату. Все ворота города заперты. У Немецких ворот, обитых листами позлащенной меди, застыла стража, видны остроконечные шишаки дружинников и их острые копья.
Ярослав в очередной раз обходил кругом стены. Вроде бы всё тихо, всюду расставлены сторожа, всё так же звенит медное било, оповещая об очередном минувшем часе. Суконная мятелия, долгополая, с серебряными узорами на вороте, подоле и рукавах, развевается на ветру. Под нею – панцирная кольчуга, на ногах – бутурлыки