На златом крыльце сидели… - стр. 10
– То-то. Это мы с Валеркой пролетарии.
– Пролетарий, ты когда-нибудь раньше полудня встаешь? – поддел его Алик.
– Зато я по ночам работаю. Между прочим, Пушкин даже днем, когда работал, шторы задергивал и зажигал свечу.
– Слышь, Пушкин, потрудился бы на благо процветания моего бизнеса. Нужна звуковая реклама краски «Дюфа». Можешь сварганить что-нибудь в стихах?
– Не вопрос. Чтобы жизнь была, как в сказке, запасайся «Дюфа» краской, – продекламировал Боря.
– Да, это тебе не Пушкин, – рассмеялся Алик.
– А ты хотел, чтоб тебе Пушкин рекламники строгал?
– Слушайте, а чего бы вы хотели на самом деле? – прервал их болтовню Гриша.
– В каком смысле? – спросил Боря.
– Вот, допустим, выловил ты золотую рыбку. И чего пожелаешь?
– Миллион баксов, – не задумываясь, заявил Борис. – Купил бы квартиру и сделал Инге предложение. Чтоб ее родители перестали подыскивать для нее «удачную партию» и таскать в дом претендентов.
– Квазимодо, а ты?
Валерка пожал плечами и буркнул:
– Никогда не видеть свою мамашу.
– Ну, это сопутствующее. А вот чего бы ты загадал, если бы могло исполниться любое желание? – не отступал Гриша.
Валерка на мгновение задумался и сказал:
– Чтобы меня по телику показывали.
– Квазимодо, а ты не прост. Жаждешь славы? – подтрунил над ним Алик.
– Если и так. А ты чего хочешь?
– Чевочку с маслом, – ушел от ответа Алик.
– А все-таки. Представь, что тебе все доступно.
– Все доступно – это когда есть власть. А слава и деньги вторичны, – заявил Алик и обратился к Грише: – Гришаня, а ты-то чего молчишь? Нас на откровенность раскрутил, а сам в кусты?
Гриша пожал плечами.
– Просто жить.
– Ты, Гриш, оригинал. Просто жить каждый дурак может, – засмеялся Борис.
«Если только у него нет саркомы головного мозга», – с горечью подумал Гриша.
Позавчера его постоянная усталость и частые головные боли обрели название, жуткое в своей безысходности. Жизнь кончилась. Или еще нет? Может быть, пуститься во все тяжкие и взять от жизни все? Врач дал ему полгода. Они в последний раз празднуют день рождения Алика вместе, и он, Гриша, вряд ли доживет до своего собственного. При этой мысли у него стиснуло горло. Впрочем, с позавчерашнего дня страх не отпускал его ни на минуту. Нужно привыкать с ним жить. Какое-то мгновение он колебался, не рассказать ли обо всем друзьям, но передумал. Время было неподходящим, хотя есть ли подходящее время для дурных новостей? И нужно ли превращать каждый из отведенных дней в репетицию поминок? Лучше сохранить все в тайне.
– Кто же откажется от денег, славы, власти и Инги? – пошутил Гриша, стараясь за иронией скрыть свою зависть к тем, у кого есть время жить и желать.