На Западном фронте. Бес перемен - стр. 24
Однако все вышло иначе. В Гаване про меня забыли вовсе.
Пробездельничав две недели, я решил заняться делом. Я договорился с руководителем гаванского отделения Агентства печати «Новости» о моем допуске к хранящимся у него подшивкам кубинских газет и приступил к их тщательному изучению. Анализируя практику работы американских спецслужб, сумевших обеспечить эффективное вещание своей радиостанции на Кубу, я собрал интереснейший материал и подготовил на его основе дипломную работу на тему «Психологическая война США против Кубы». Там же в Гаване на основе привезенного из Москвы материала я написал еще одну дипломную работу об оборонной политике Франции – «Парадоксы президента Миттерана». Военная политика, как я уже рассказывал, всегда меня интересовала и не отпускала даже на Острове свободы. На втором курсе МГУ я получил пропуск в так называемый спецхран Библиотеки иностранной литературы, где мог читать вырезки из французских газет и, несмотря на то, что был вынужден ехать в Гавану на стажировку, изменить своему выбору мировой истории войн и конфликтов не решился.
В Москву я вернулся в феврале 1986-го с огромной черной бородой, двумя дипломными работами и нетерпеливым желанием узнать, когда же мне выходить на службу в органы государственной безопасности.
«Органы» на мои звонки долго не отвечали. Наконец, «бархатный баритон» снял трубку и бесстрастно сообщил мне пренеприятнейшую новость. Оказывается, очередной генсек Юрий Андропов перед своей смертью завещал детей и зятьев сотрудников 1-го Главного управления КГБ СССР (внешняя разведка) на работу в это управление не брать и подписал соответствующий приказ о «борьбе с кумовством». Для меня эта новость была как гром средь ясного неба, как серпом по молоту. Мой тесть, полковник Комитета госбезопасности Геннадий Николаевич Серебряков, действительно служил в том самом главке, поэтому доступ в «контору» мне был перекрыт железобетонно. Мечта рушилась на глазах.
Защитив обе дипломные работы на отлично, сдав государственные экзамены и получив диплом с отличием об окончании престижного вуза и лучшее в стране гуманитарное образование, я оказался на улице без всякого распределения и перспективы. Редакция телепрограммы «Время», с международным отделом которой я в студенческие годы активно сотрудничал и даже делал синхроны для новостей и популярной в те годы политической передачи «Сегодня в мире», от моих услуг была вынуждена отказаться – туда устраивали моего однокурсника из «правильной» номенклатурной советской семьи.
Я поспешил в знакомое мне по гаванскому отделению Агентство печати «Новости», но теперь уже – в престижную главную редакцию Западной Европы. Мне назвали главного редактора, к которому мне надо было обратиться, – Раппопорт Игорь Михайлович. Звучала его фамилия для меня непривычно, как три удара по голове, и я страшно боялся ее забыть или неправильно произнести. На мое несчастье так и произошло. Едва справляясь с волнением, я постучался в дверь его кабинета и, услышав: «Кто там?», – приоткрыл ее и заявил: «Здрасьте, мне нужен Игорь Михайлович Риббентроп!». «Пшел вон!» – закричал Раппопорт и кинул в меня какой-то книгой. Короче говоря, в АПН меня тоже не взяли. Правда, с тех пор я больше не ошибался в произношении непривычных и сложных фамилий.