На закате - стр. 24
прибили и утопили где-то в болоте. За паспорт в суматохе я поначалу забыла, а после уже как-то так получилось, что он так и остался у меня. Так что, вот, гляди, и пригодился. С сегодняшнего дня, ты уже не Иван и не Ильич, как и
свою противную фамилию забудь!.. Фаина подаст на развод и снова вернёт
свою фамилию – Блуштейн. По крайней мере не будет греметь в дальнейшем побрякушками, я извиняюсь, не примите за оскорбление, Иван Ильич, с
языка сорвалось…
Инесса Остаповна, водрузив на нос очки и склонившись над столом, колдо- вала над двумя паспортами: аккуратно срезая бритвенным лезвием фотогра- фии и заменяя фото в одном из них. Долго что-то в паспорте подчищала, под- правляла, и, судя по опыту финансовых подчисток и подгонок в прошлом, за- нятие это для неё было не впервые. Теперь предстояло вологодскому Ген- дошу возродиться из небытия пропавшего без-вести и влезть в шкуру дирек- тора трикотажной фабрики Побрякушкина, который по мере этой манипуля- ции исчезнет из мира сего, начав новую жизнь в образе зомби, постигая со- ветскую действительность на нижних уровнях житейского социалистического бытия: «справедливого и счастливого трудового общества». В эту минуту в его голову пришла странная мысль: «…Почему это вдруг Герои соцтруда в ко- стюмах и при галстуках сидят поголовно все по кабинетам, а простой народ
их кормит и поит, одевает и обувает, ишача за копейки, а его за всё это назы- вают ещё и лодырями, разгильдяями, крохоборами, тунеядцами и прочими эпитетами, которые по праву стоило бы навесить тому, кто это говорит?!..».
Погрузившись в раздумья, Иван Ильич, поднялся с кресла и проходя мимо стола, равнодушно посмотрел на тёщу, а подойдя к окну, рукой отодвинул плотную штору и стал смотреть вдаль, на зарево. Тоскливо глядя в окно на
пылающее яркими всполохами очаги пожара, вчера ещё родной его фабрики, он тихо постанывал. В эти минуты в душе Побрякушкина мелькали мелочные и никчёмные желания, о которых казалось в такие минуты нормальные люди не думают, ибо мрачного вокруг и так предостаточно было. В голову всё время лезли какие-то тюремные мрачные казематы, где, как он подумал, от- родясь не топят и стоит там вечная сырость, а сырость он физически не мог
переносить. Но тут же неожиданно мысль его понесла далее – туда, за окра- ину города, где узкой полосой растянулось городское кладбище, ибо, как по- думал Побрякушкин: в тюрьме ему не выжить и недели. В то, что затеяла сей- час тёща он вообще не верил, считая это за мальчишество, на уровне хулиган- ства. А вот от того тюремного мрака – это он точно знал – где затхлость, сы- рость и холод, и что в том подземелье он умрёт, не дождавшись суда: в этом сомнений у Ивана Ильича не возникло ни капли. Из всего этого выходит, что привезут его под покровом ночи из тюрьмы в кузове машины, вкинут как со- баку в промёрзлую насквозь могилу, закидают мёрзлыми комками земли, на прощанье высморкаются и сплюнут ржавый сгусток никотиновой слизи на могильный бугорок, выматерятся пошло, что пришлось валандаться с ним по такой паршивой погоде и положив на плечи лопаты, копачи могил удалятся…