На языке эльфов - стр. 38

– Ты никогда не целовался?

Да что с тобой такое? Ты все системы мне сломаешь. Погубишь. Я истлею и буду пахнуть гарью. Вот сейчас пружины в животе. Что это? Гайки отлетают под напором давления. Утопишь, а не сожжешь?

– Это мой вопрос на сегодня, – объясняешь, когда я снова смотрю в твои бесстыжие глаза узурпатора.

– Нет.

Нет.

Нет.

Нет.

– Ни с кем?

– Предыдущего «нет» недостаточно?

Теперь я смотрю пытливо. Отведешь взгляд? Что ответишь? Ну, давай, человек, что у тебя по сценарию в таких скучных случаях? Я всегда помню, что ты жутко упрямый. Но иногда забываю, насколько непредсказуемый:

– Не целуйся.

Наверное, у меня приоткрываются губы, потому что я машинально хочу что-то сказать. Даже не подумав. Даже воздух набираю, это ведь как вызов, как аварийный отклик. Но ты перебиваешь даже мое молчание:

– До меня никого не целуй, – разжевываешь. – И после тоже. Хочешь на колени встану?

– Не хочу.

Мой ответ резкий. Быстрый. Надстрочный.

– Итан. – Прекрати звать меня по имени. Пожалуйста. – Я очень серьезно.

По-моему, ты не врешь.

По-моему, у тебя глаза сейчас меня выжгут. Все-таки это будет огонь. Не вода. Но я буду пытаться вынырнуть в любом случае. Отталкиваясь от напускного спокойствия и твердого ума:

– Значит, Колумб?

– Что? – Улыбаешься. Ведь звучит забавно.

– Ну, знаешь, мужчины, которых возбуждает факт того, что они будут первооткрывателями. С врожденным духом соперничества.

Ты расплываешься еще больше в этой откровенной улыбке. Потираешь нос и мельком смотришь по сторонам в попытке себя отвлечь и не рассмеяться больше.

– Ну, так к какой группе тебя отнести? – Мне нужно прервать эту смешливость.

– К ревнивым собственникам. – Улыбка теперь другая. Как у тех, кто улыбчивым только притворяется. – У тебя они под каким номером?

– Предпоследние.

– А кто в самом конце?

– Психопаты.

– Так себе соседство, но я безропотно смирюсь, – склоняешь голову и смотришь как будто исподлобья, – если ты ни с кем больше не будешь целоваться.

– Занятно. – Вообще нисколько, просто я дурею, и мне нужно защищаться. – Ты думаешь, я хочу, чтобы мои губы стали похожими на твои? Сколько чужой слюны на них побывало? Сколько зубов их кусало?

– Занятно, что ты осуждаешь меня за активность. – Правда занятно или ты имеешь в виду что-то другое? – В то время как мне и в голову не пришло судить тебя за патологическую пассивность.

Ох. Что-то другое, не такое уж и неожиданное. Какая прелесть, Чон Чоннэ. И какая жалость.

– Патологическую, – я же могу уточнить с крохотной тенью печали в уголках губ, – пассивность?

Ты мне ответишь? Нет. Прикрываешь глаза. Чертыхаешься.