На службе Франции - стр. 30

Между тем наш посланник в Стокгольме посылает нам новые образцы ложных известий, тучами распространяемых германской пропагандой. В речи перед рейхстагом имперский канцлер определенно признал, что вторжение в Люксембург и Бельгию являлось нарушением международного права, но он добавил среди единодушных рукоплесканий, что нужда отменяет законы, а под нуждой понималась, конечно, угроза занятия Бельгии империалистической и вероломной Францией. В манифесте к своему народу от 6 августа, третьем по счету со времени объявления войны, Вильгельм II утверждает, что теперь дело идет о жизни и смерти империи и что немцы принесут в жертву все до последнего человека, до последнего коня, чтобы обеспечить себе победу. Взятие Льежа берлинская пресса прославляла как беспримерный военный подвиг. И везде тот же лейтмотив: «Жители городов на французской границе стреляли в немецких солдат, поэтому последние отныне не будут останавливаться на постой в частных квартирах».

Меня снова посетил Клемансо. «Я видел, – сказал он мне, – Фрейсине, который вселил в мою душу тревогу. Он боится, что русские не выступят достаточно быстро. Он желал бы настойчивых шагов с нашей стороны для ускорения их наступления». «Вы догадываетесь, – заметил я, – что эта мысль сама пришла правительству и главнокомандующему. Великий Князь Николай Николаевич обещал нам, что русское наступление состоится в ближайшее время». «Тем не менее, – возразил Клемансо, – хорошо будет, если вы напишете Фрейсине. Ему восемьдесят шесть лет, он был в 1870 г. министром национальной обороны, и для него теперь, можно сказать, продолжается та же война». Хотя я только вчера видел Фрейсине, я охотно написал ему несколько строк, как советовал Клемансо. Он немедленно ответил мне письмецом, почерк которого, удивительно легкий и юный, преисполнил меня завистью и восхищением: «Париж, 11 августа 1914 г. Господин президент, я очень тронут тем, что вы взяли на себя труд успокоить меня своим сегодняшним письмом. Я убежден, что под вашим высоким влиянием дипломаты и генеральные штабы установили тесное сотрудничество, построенное на взаимном доверии. Но я хотел бы видеть, что русские, с их четырнадцатью армейскими корпусами, мобилизованными с 26 июля, перешли австрийскую границу и двинулись на территорию Австрии. Это единственное средство – быть может, теперь уже слишком запоздавшее – воспрепятствовать Австрии послать несколько армейских корпусов на нашу границу, что поставило бы нас в очень невыгодное положение. Немцы уже теперь могут противопоставить нашим двадцати корпусам двадцать три своих, присоединение австрийских корпусов слишком перевесит чашу весов. Вот почему я, не обвиняя ни в чем русских, считаю безусловно необходимым, чтобы они немедленно выступили. Простите мне мою настойчивость и примите уверение в преданности и уважении. Ш. де Фрейсине».