На семь ночей порочнее - стр. 25

Оказавшись в ТЦ, первым делом Ян усадил меня на скамейку. Какое-то время он смотрел на меня, поигрывая желваками.

— Хромоножка! А другой обуви у тебя что, не было? Удобной, а не вот этой? — он спросил слегка раздраженно. Слегка — это я опять приукрашиваю.

— Если бы была, наверняка, я бы не стала строить из себя жертву. Ты так не думаешь?

Ян зло рыкнул в ответ. Коротко, расширяя ноздри и вытягивая губы в недовольную розоватую полоску. Оглядевшись, он хотел сделать шаг в сторону, но вовремя остановился.

— Пошли, Ева. Я не оставлю тебя одну, даже не надейся.

Мой взгляд, прикованный к выходу, разочарованно вернулся к лицу моего спутника. Я встала, не отказываясь от его теплой огромной ладони.

Магазинчик, в который потащил меня Яннис, вызвал во мне толику непонимания. Халаты, полотенца, что-то очень крутое вроде вышитых покрывал в приятной дорогой и на вид упаковке — здесь только бани не хватало и роскошной кровати прямо посреди зала.

— Нам нужны мягкие домашние тапочки, — Ян указал консультанту на мои ноги. Я скептически на него посмотрела, вздернув бровь до возможного максимума.

— Тридцать шесть, тридцать семь, — рыженькая девушка изучала мои ступни, спрятанные в кедах. — А цветовое предпочтение?

— Любое. Но с открытым «носом». И поскорее.

Ян проводил консультантку взглядом. Выглядел он задумчивым. Судя по тому, какими были последние пассии блондина с адским характером и ангельскими глазами, это было неудивительно.

— Что такое, рыжие — твоя слабость, Яннис? — спросила язвительно у этого похотливого дьявола.

— Раньше и я так думал, Ева, — он перевел взгляд на меня и загадочно улыбнулся. — Но передо мной открылись совершенно иные перспективы.

— Розовые или белые? — продавец вовремя отвлекла Яна от сканирования моей кислой физиономии.

— Перспективы черноволосые, а тапки — любые, — он смутил девушку своим невнятным ответом.

— Присаживайтесь.

Рыженькая продавщица указала мне рукой на банкетку и присела напротив.

— Я сама, — улыбнулась ей, — если можно.

Я поскорее переняла инициативу, поскольку рыжуха, учуяв кошелек, принялась рекламировать шерстяные одеяла и какую-то приблуду для ванной, при этом развязывая шнурки моей обуви. Ее «впаривание» мне было по боку, а вот «облизывание» было дикостью. К такому люксовому сервису я не привыкла. Пока у меня были руки, а мозги мои не атрофировались, я и сама была в силах прекрасно справиться со шнуровкой.

— А это выбросьте, — дьявол указал пальцем на кеды, когда я всунула ноги в белые тапки с милой опушкой.

— Яннис, в каком смысле?