На рокадном направлении - стр. 43
Свят благодарно улыбнулся и прикрыл глаза. Проснулся он от толчка, сотряснувшего весь пароход. «Святой Ефстафий» благополучно причалил к пирсу.
В лазарете Сидор сумел добиться, чтобы Свята положили в отдельную палату, и каждый день приходил, принося неизвестно где добытые продукты. Дней через десять Свят почувствовал себя значительно лучше и попросил принести ему форму.
– К чему она вам? – спросил Сидор, оглянувшись на дверь.
– Как к чему? Идти в штаб и просить назначения! – недоумённо взглянув, ответил Свят.
Тяжело вздохнув, Сидор покачал головой:
– Одним красным больше, одним меньше… Не сдюжим мы против них. Надо думать, как дальше жить. Коммуняки в силу вошли. Дай бог с неделю продержаться. Я начальнику лазарета вашим денщиком отрекомендовался. Само собой, без хабара не обошлось. Уже корабли готовы на Константинополь, раненых первыми грузить будут. Доберемся до басурманского берега, а там посмотрим.
Ночью Свят неожиданно проснулся от звука канонады. «Артподготовка перед атакой», – сразу понял он. Дверь тихо скрипнула, Сидор вошёл в палату, держа в руках выстиранную и отглаженную форму:
– Одевайтесь, господин есаул, ехать пора.
Они приехали в порт одними из первых. Несмотря на то что было ещё темно, погрузка проходила организованно. Свят молча сидел на койке в маленькой двухместной каюте, безучастно наблюдая, как Сидор раскладывает нехитрые пожитки.
Некоторое время на палубе раздавался топот, затем загудела сирена и, дав прощальный гудок, судно отвалило от причала.
– Давай на палубу выйдем, – вдруг сказал Свят.
Подойдя к борту и облокотившись на планшир, он неподвижно стоял, глядя на исчезающую в предрассветной дымке землю. У него закололо в груди. Прислушавшись к непривычному ощущению, он неожиданно для себя понял, что это болит не рана, а сердце. Далёкие вспышки орудийных залпов начали двоиться в глазах, Сидор взглянул на его побелевшее лицо, по которому катились крупные слёзы, и, печально вздохнув, протянул платок.
– Это ветер, – процедил Свят сквозь стиснутые зубы, не отрывая взгляда от русской земли. Постояв несколько секунд, есаул отдал честь и, резко повернувшись, спустился в каюту, откуда больше не выходил до турецкого берега.
После двухнедельного стояния на константинопольском рейде им, наконец, разрешили сойти на берег. Сидор куда-то убежал и, вернувшись через пару часов, достал из кармана обрывок бумажки:
– На три лагеря делить будут! Два в Галлиполи и Чаталадже, а казаков, всех без разбору – донцов, терцев и кубанцов – на остров Лемнос. Нам надо в Галлиполи попасть.