На поводу у сердца - стр. 51
– Может, моей маме на меня и насрать, но по крайней мере она не оставила меня ещё младенцем возле чужой двери, как ненужный кулёк с мусором, а затем не свалила в закат без всяких угрызений совести и переживаний о том, успеет ли бабушка обнаружить подкидыша раньше, чем кто-нибудь из мимо проходящих соседей! — язвительно чеканю я, мгновенно захлёбываясь своим же ядом.
Резко закрываю свой рот ладонями, с ужасом надеясь, что брошенная в порыве злости фраза испарится в воздухе, так и не добравшись до его слуха. Но она добирается, отражаясь на лице горькой гримасой и заставляя его отшатнуться от меня.
Но я не хотела давить на его детскую рану. Даже в мыслях не было задевать его так. Эти слова о мерзком поступке его матери вылетели поневоле. Это получилось случайно, потому что он сделал мне больно, разбередив мою чувствительную зону, которую я никому не позволяю касаться. Но я не хотела этого говорить. Не хотела! О чём сразу же ему и сообщаю, поднимая на него полный сожаления взгляд.
Однако Остин не успевает ничего ответить: трель смартфона вновь прерывает нашу гнетущую паузу, лишь на сей раз звон доносится не из моей сумки, а из его кармана.
– Что опять, Мэгги?! – ответив на вызов, срывается Остин. – Ещё часа не прошло с нашего последнего звонка! Что с тобой сегодня такое?! Я же сказал, что скоро буду, и тогда поговорим! Сколько можно звонить без причины?!
Несколько секунд я слышу приглушённый, извиняющийся голосок бабушки, ощущая новую порцию вины.
– Тебе не следовало на неё кричать. Она не виновата, – блею я, когда он сбрасывает вызов.
– Знаю, чёрт побери! Знаю! Просто не сдержался! – ругается Остин, сдавливая пальцами виски.
– Покричи лучше на меня, и станет легче.
– Не буду я на тебя больше кричать, – он прикрывает лицо руками, устало выдыхая.
Я вижу, насколько взвинчено его состояние, но всё равно хочу извиниться ещё раз.
– Остин, прости меня, я не…
– Не надо, Ники. Ты всё верно сказала. Я это заслужил.
– Никто не заслуживает услышать подобное от друга, – протестую я.
Хочу взять его руку и сжать её крепко-крепко, но не могу рисковать, лишний раз дразня Харта.
– Да уж… друга, – с грустью усмехается он. – Я тоже тот ещё друг — наговорил тебе гадостей неимоверных. Если кому и нужно извиняться, так это мне.
– Нет, не нужно, – досадливо поджимаю губы. – На правду ведь не обижаются.
– И тем не менее я тебя обидел… Прости за это, Ники. Твоё счастье — для меня всё, и я не хочу быть причиной твоей грусти. Но чёрт! И ты должна меня понять — не могу я больше терпеть твоих страданий. Не могу. Не хочу я такой жизни для тебя.