На пороге великой смуты - стр. 11
Наге стало страшно.
– Махмуд, – он толкнул дремавшего рядом двоюродного брата. – Вставай, лежебока, дело есть.
Тот нехотя приподнялся с подушки.
– Что такое, Садык?
– Дай мне твоего коня, я поеду в город.
– Моего коня?
– Да, твоего Араба.
Услышав, что речь идёт о его породистом красавце жеребце, Махмуд окончательно проснулся и протрезвел.
– Я запрягу тебе другую лошадь в телегу, брат мой.
– Я не привык ездить в телеге, Махмуд.
– Ну тогда я запрягу того жеребца, которого мне Калык на сохранение оставил.
– Нет, он слишком резв и злобен. А я не намерен объезжать его.
Первый раз за всё время они начали ругаться, и в голосах их – резком и нервном у Наги и язвительно-мягком у Махмуда – вдруг зазвучала если не ненависть, то явная неприязнь друг к другу.
Нага настаивал. Но Махмуд не мог отдать своего арабского чистокровного жеребца, подаренного ему отцом еще жеребёнком.
Он вспомнил, как купал своего Араба, лоснящегося на солнце, в Сакмаре-реке. Солнце опускалось за верхушки деревьев, заливая небо на западе до линии горизонта пунцовым светом вечерней зари. Араб с длинной шеей и тонкой спиной выпрыгнул на берег, встряхнулся и привычно нагнул голову. В рубашке и шароварах, засученных выше колен, Махмуд расчёсывал ему гриву.
– Нет, Араба я тебе не дам, – категорически отказал он. Нага насупился:
– Не буду настаивать. Запряги кого-нибудь другого.
Махмуд вышел в конюшню. Почуяв хозяина, Араб радостно всхрапнул и замотал головою.
Махмуд посмотрел на лошадь. Чёрные-пречёрные глаза жеребца были спокойны. Горделивая шея изогнулась. Не конь – орёл! Ах, если бы ему ещё крылья! А когда он в минуты слабости обнимал шею своего красавца, на душе сразу становилось спокойно и легко.
Как-то раз возвращался он домой из Оренбурга в Сеитову слободу. Дело было к вечеру. Откуда-то из степи показался конный отряд сабарманов. Выхватив сабли, разбойники поскакали за ним. Выпущенная стрела впилась ему под правую лопатку. А что было потом, он и не помнит. Когда пришёл в себя, Махмуд открыл глаза, смотрит – он у ворот своего дома сидит на Арабе, обняв его за шею. Вот это верность! Он очнулся.
– Я хочу скорее вернуться, – донёсся до его ушей голос Садыка, который стоял сзади. – Мне нужен быстрый конь.
– Слушай, Садык, – сказал Махмуд с непримиримой холодностью, твёрдо уверенный, что его брат собирается бежать куда-то на его коне. – Я сам вырастил своего Араба! Я сам приучил его к седлу, и до сих пор никто чужой до него не дотрагивался. Хочешь, возьми мою душу, но Араба я тебе не дам.
– Для чего она мне, – недружелюбно усмехнулся Нага. – Ладно, запрягай мне коня Калыка. Он не хуже твоего Араба.